Долгий дозор - страница 10

Вот и получается, что когда на вышке сидишь, все умные и скептические разговоры сами собой из головы вылетают – страшно ведь! Но пусть даже это и не правда. Всё равно, чего песчаники всё-таки сообразили, так это то, что Егор им не раненый верблюд и не овца. Ни спать, ни падать не собирается. Да и калаш им знаком – это уж, наверное, они с детства его знают. Пугали-пугали песчаники Егора, да так и убрались. Слезли и ушли. А Егор до утра на перекладине, чисто орёл пустынный, мостился. Неудобно – жуть! И спать охота, и слезать нельзя. А ну, как из-за бархана выскочат? Да ещё и всей стаей? Кто знает, что у них на уме?

Но Господь-Аллах милостив. Утром и весь следующий день не было их. Не любят они, всё-таки, когда люди рядом. Но, помнится, в детстве Егор слышал, как мать однажды разговор завела, мол, неплохо бы щенка-песчаника раздобыть. Дескать, по Сети она фильм-файл видела, как один человек с песчаником подружился. Выдрессируем, помогать будет. Отец только руками замахал: «С ума сошла, жена-матушка! Ну, подстрелю я самочку и щенка заберу, так за мной вся стая притащится! А овчарни? А верблюжьи загоны? Мало нам дозоров, так ещё и в Городе покоя не будет!»

А вообще, интересно было бы ручного песчаника иметь, как в фильм-файлах про Ивана-батыра, у которого песчаник по кличке Волчара носит железный ошейник, ходит на задних лапах, и разговаривать, и из калаша стрелять умеет…

Опять же, на компе ещё и не то нарисовать можно.

– Вот, мрачно сказал Савва, – живём в двадцать третьем веке – полюбуйся.

– Го-о-ород… – с непонятной интонацией протянул Зия. – Впрочем, нам-то, что за беда? Может, в этом и есть великий философский смысл? Может, здесь, на самой крайней российской окраине, на руинах былого зарождается новый мир?

– Вон он, твой новый мир Озёрска, – сказал Савва, – со старой башни, балбес-шайтан, в нас целится. Слушай, Зия, ты бы опустил щиток, не выёживался, а? И обзор включи. Двое сзади… за ген-саксаулом прячутся.

Егор подумал, что, уж кто-кто, а Ромка-джи с башни сегодня в голову Зие не попадёт – хоть убейся. Стрелок он неплохой, да нынче калаш у него неважный, со сбитой мушкой. Ещё от дяди Ахмата остался – старьё.

– Это мы! – крикнул он. – Староста Володя где? Выходите, всё равно они вас всех, как на тарелочке видят…

Сзади затрещали кусты. Вышло пара мужиков – городская оборона. Смех на палочке, прости меня, Господь-Аллах! Один старее другого… не хватало им ещё Лады-оглы для полного позора… тоже мне – дружина боевая…

О, Гагарин-шайтан, о-о-о!!!

Вон она, тут как тут… за стеной кирпичной прячется!!! Ну, позорище…

Московские точно подумают, что в Городе, считай, одни старики, да ребятишки живут! В принципе, так оно и есть, если самим себе не лукавить. Не оправился Город ещё после эпидемии горячки. А дозорные свои места не покидают… если только уж совсем на город нападение не произойдёт!

Ага, вот и староста Володя. И Ромка-джи с башни торопливо спускается. Надеюсь, он калаш на предохранитель поставил всё-таки? Если нет – вечером отпинаю – заслужил. Подстрелит кого ненароком, – нам только такой беды не хватало. А где же мулла-батюшка с прихожанами? Не захотел прийти, значит. Зато весь Совет тут как тут, в полном составе в тенёчке прохлаждается…

Егор шагал впереди и не оглядывался. Щёки его горели. Знакомый – до последней трещинки в стене Установки, до каждого обломка стены, до каждого кустика ген-саксаула и карагача, – а некоторых из них он сам трудолюбиво высаживал пацанёнком, – до вечно пахнущей верблюжьей фермы и загородок овечьих площадок, прикрытых сверху дырявой пыльной, засиженной вечными мухами маскировочно-защитной сеткой, – родной Город вдруг как-то разом поник и обветшал. Присел в испуге… и развалился… в пыль, песок и колючие кривые растения…