На следующий день он принёс Штыкову требуемую сумму и при всём честном народе отдал долг, а взамен получил краги. Сначала, правда, крагами угостили его темечко, а потом, сжалившись, отдали. Урок Антон усвоил и больше ничего такого интересного в школу не таскал. Прибеднялся и хитрил, но вот уважение одноклассников потерял, и в скором времени пренебрежительное отношение к нему из школы перекочевало к нам во двор. Ну а вы бы сами, как на его месте поступили?
Я Антона понимал, остальные гнобили, и он всё чаще отказывался от общения с дворовым коллективом в пользу личных контактов с членами этого же коллектива поодиночке. Всё же он имел много такого, чего не было у большинства из нас – жвачки, калькулятор, та же игра "Ну, погоди", потом появился и видак. Получалось так – в группе шоблы с ним обращались пренебрежительно, а когда приходилось гулять кому-либо из них только с Зелёнкой, то создавалось впечатление дружбы – не разлей вода. Всё это противно до ужаса. Особенно в таких левых подходах преуспел Елисей. Он жил с Тошей на одной с ним лестничной клетке и частенько зависал у него в гостях, а на улице продолжал от него нос воротить. Меня все эти подковерные интриги повышения статуса и внутригруппового рейтинга доминирования не трогали, я с ним общался всегда ровно и не за то, что он мне давал поиграть в ловлю волком яиц в корзинку. К сожалению, как потом оказалось, он этого не ценил. Ни капельки не ценил, что естественно обидно, но нормально – он не обещал быть мне верным другом по гроб жизни, а мои представления о дружбе – моя головная боль.
Сильнее всего прилетает, когда этого не ждёшь. Известная истина, подмеченная и озвученная Тайсоном. Возвращаясь из школы, я, зайдя в подъезд, стал обстукивать свои красные сапоги (мне за эти, похожие на женский атрибут обуви, сапожки доставалось в ту зиму чаще, чем по остальным придиркам, но других в моём гардеробе не было: денег нет – ботинок тоже нет), случайно посмотрел под лестницу и заметил спокойненько лежащую на пузе женскую сумочку. Из коричневой кожи, форма квадрат, с молнией и двумя длинными ручками. Не такая уж и элегантная, кондовая, а значит прочная. Что она здесь делает? Не раздумывая, схватил её и наверх – на свой этаж. Помучавшись с замком, попал в перевозбуждённом состоянии в квартиру. Дома никого. Отлично. Разделся, перешел в комнату, расположился на постели, приступил к потрошению.
Косметичка – помада, пудреница, зелёные тени. Ключи, очки, платок. Ага! Цепочка – и проба, значит – настоящее золото, кошелёк с мелочью, а ещё четвертак – настоящие советские полновесные двадцать пять рублей. Для меня – целое состояние. Радостное событие. Мне просто хотелось с кем-то поделиться радостью, и я позвонил Тошке. Он оказался дома:
– Привет!
– Привет!
– Заходи ко мне, я тебе кое-что покажу.
– Мне уроки нужно делать. – Ну завёл нудяк.
– Брось, не пожалеешь.
– Да в чем дело?
– Короче, я сумку нашёл, а в ней золотая цепочка и деньги.
– Да? На пидора ответишь? – Слышу удивление и заинтересованность.
– Ага. Зуб даю. Ну что, ты придёшь?
– Конечно, через пять минут. – О, уже заговорил скороговоркой.
Пока я его ждал, деньги я спрятал в мою записную книжку, засунув купюру между страниц. Обычное дело, я так делал со своими вкладышами из-под иностранных жвачек. Деньги и вкладыши уживаются в книжке нормально, мне так кажется. Только я успел убрать книжку в ящик стола, звонок в дверь. Пришёл Антоша, да ни один, а с Елисеем. Его я не звал. Но не выгонять же Елика. Они разделись, прошли в комнату.
