– Ну, а кто не без червоточинки? – пожал плечами Шишок. – Всяко, бывало. И хорошее, и плохое. Как и средь людей. Только Кощеюшко побратим Финиста. Спас он его от смерти неминуемой, вот Финист и решил взять в охранители Кощея Бессмертного. А за это приказал выковать для жизни Кощеевой яйцо из железа булатного, чтобы, пуще прежнего оно жизнь Кощееву оберегало.
Да поместить в утку волшебную, а утку…
– Да знаю я эту чушь! Яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, а сундук на высоком дубе. И что? Пойдем искать этот дуб? Только вот вопрос; отсюда как выбраться?
– Не кипятись, милок, а не то сожру, – подковыляла к нему Яга и снизу вверх заглянула ему в лицо.
– О! Перешли к открытым угрозам каннибализма, – отшатнулся Виталик.
– Так, не ерепенься и жрать никто не будет, – криво усмехнулся Яга. – Ну, Чаво, Светява, возисся? Давай уж, закручивая воронку. Это у тебя хорошо получается, а то муженёк твой бывшай прямо на язык просится.
– Дык, кручу, а не выходит, – ответила Светява.
– Ты, бестолочь, из живой водицы воронку закручивай.
– Дык, закручиваю.
Яга пожевав губами, потоптавшись вокруг себя в одну сторону, потом в другую, присела в землю плюнула и прокаркала: «Братец-водяной, прудяной, откликнись-отзовись! Сквозь землицу просочись-не отвертись»!
– Чего надо? – раздался вдруг булькающий голос. Яга поднялась и приковыляла к ключу с живой водицей.
– Сам не догадываешься? – Яга взглянула в озерцо. Оттуда на нее смотрел Водяной собственной персоной, блестя мокрой чешуей.
– Откель мне знать, чего беспокоишь?
– Открой воротца, – вмешалась Светява. – Чего пройти мешаешь?
– Не открою! Черномор запрет наложил на все водоемы, на ручейки да ключики.
– Ах, ты жабье безрыберство, рыбье безжаберство! Открывай, кому сказано, а не то смешаю живую водицу с мертвой да изведу тебя с твоими подданными вовеки вечные! – вскричала Яга и вдруг сунула руку в водицу и хвать Водяного за зелёный сомий ус. Да тот увернулся, только рябь после себя оставил. – Ну, жабий сын-карасевый зять, погоди! Доберусь до тебя!
– Отвертится! – подал голос Пенёк. – Не раз бывало.
– Найдется управа, – пообещала Яга. – Ну, что? Прыгать придется. Не иначе.
– Куда прыгать, – боясь спросить у Яги, Виталик шепнул Насте.
– Не куда, а с чего, – ответила Настасья. – С валуна. Яга это любит. Главное, на ногах устоять.
Яга действительно подошла к валуну, на котором восседал Пенёк. Обошла его, оглядела и вдруг ткнула в самую его середину костлявым пальцем, дунула, что есть мочи и встала на него. Валун вдруг стал расти на глазах, разбухать. Кивком головы приказала всем на валун забраться, да и зачастила: «Ой валун-валунец, кому мать-кому отец. Помоги-подсоби, все преграды убери. Через гору Кудыкину да темницу Мамыкину. К трем березам на яру, через левую ноздрю. Чуфырь-муфырь запускай, заклинаю-помогай»!
– Что дальше-то будет? – спросил Светяву Виталик.
– А ничего. Полетим, только крепче держись.
Виталик едва успел схватить Пенька за ветки, как валун втянулся вовнутрь и выстрелил всеми стоящими на нем. Кудыкина гора выплюнула путников за молочную реку с кисельными берегами, далеко за Дремучий лес прямиком в берёзовую рощу. Очнулся Виталик на полянке, среди берёз. По соседству попадали и все остальные.
– На месте, – удовлетворительно сказала Яга. Только она одна осталась на ногах. – Здравствуйте, милые, как поживаете? Смотрю, подросли, окрепли, – она с любовью гладила стволы трёх берёзок. Берёзки словно хороводились, касаясь ветвями друг друга. – Поднимайтесь, да вкруг вставайте. – каркнула Яга. – Да поторапливайтесь. Во время уложиться надоть.
