Услыхав знакомые шаги, Можайский сначала глядел на Катю через открытое окно, а потом брал накидку и шёл к ней. Они садились рядом на качели и долго разговаривали, тихо покачиваясь. То он задавал ход качели, отталкиваясь ногой, то она, едва коснувшись земли носком, ускоряла темп качельному маятнику.
– Ты вот о моих детях и жене заботишься, словно они тебе самые близкие существа, и читаешь много, но на селянку ты совсем не похожа.
– Почему?
– Да так. Манеры у тебя хорошие, ты ни на кого не шипишь, со вкусом одеваешься, и даже духами от тебя пахнет приличными, – Можайский умолк, чтобы выровнять эмоции, он боялся выдать свой восторг к этой девушке. – Я не люблю селянок.
– Я это заметила, – улыбаясь, сказала Катя.
– Они словно цепные собаки, бросаются на человека за каждое несогласное с ним слово. Всегда угловатые, – Леонид Михайлович взглянул на Катю и, увидев её улыбающиеся глаза, запнулся, но всё-таки продолжил. – Угловатые во всём – в поступках, в словах, в мыслях. Всегда с искривленными каблуками и пахнет от них скверно. Даже не пахнет, а прёт вонючей мешаниной пота, дезодорантов и несвежих блузок.
Екатерина рассмеялась. Её блестящие глаза лучились теплом и искренностью. Леонид Михайлович увидел в её взгляде, – Катя догадалась о его не совсем равнодушном отношении к ней, и ему стало неуютно, даже по-мальчишески стыдно. Он отвернулся, пряча залившееся краской лицо.
– Ты не понимаешь, в чём дело. Это совсем не потому… – украдчиво начала Катя отвечать на его тайные чувства и сама испугалась. – Я лично, – неожиданно громко произнесла она, и Можайский обернулся. – Например, из дома, от родителей получаю каждый месяц тысячу гривень, плюс стипендия шестьсот. Мама собирает огромную сумку с продуктами, а это значит, не надо тратиться на еду. Я могу себе позволить не думать о достатке и учиться. У большинства наших студентов и половины таких возможностей нет. Если и есть, очень небольшая, доля правды в твоих словах, то потому что не только нравственные мещане, но даже доктора ходят с такими «ароматами», что можно упасть рядом с ними. А сельский человек всегда бьётся активнее за жизнь в городе. Вы так их бедных «затюкали», что они в каждой пустой фразе ожидают нападения, но сами они ни на кого не бросаются, я в этом тебя уверяю. Многие наши девочки хотели бы стать женами и матерями, и поверь, они могут ими быть не хуже, чем ваши городские, а может и лучше. Сельскому человеку трудно беспристрастно разобраться в таких вопросах, как любовь, личное счастье… – Катя умолкла и наступила тяжёлая пауза. Можайский обдумывал последние слова. Он был уверен – это она ответила на его симпатии.
– А что касается каблуков, – весело продолжила Катя. – Так это оттого, что приходится носиться с лекции на лекцию, а зачастую и через весь город, чтобы успеть на пару в другом корпусе. Многие вынуждены снимать комнату в квартирах со стариками, и поэтому одежда часто пахнет плесенью или, чего ещё хуже – нафталином. По своему опыту знаю, студентке быть всегда любезной очень трудно, нет времени на все стороны расшаркиваться, а хамов на каждом шагу хватает.
– Да, это так, – согласился Можайский.
– Значит, нравственная физиономия человека далеко не всегда характеризуется тем, к какому слою общества он относится. Кто это помнит, тот всегда будет справедливым к окружающим.
«Вот и попробуй с ней разговаривай, если она такая разумная», – восторженно разглядывая Катю, восхищался он собеседницей.
