Долина скорби - страница 23

– Да, господин, – ответила Тармиса.

– Милое дитя, откуда ты?

– Моя лодка… мой корабль, на котором я плыла к своему дяде, попал в шторм и затонул.

– Бенджи, ты видел кораблекрушение?

– Нет, не видел. В последние два дня не видел ничего, ни

утопленников, ни обломков корабля, будь оно неладно.

Всем видом Бенджи показывал, что он чрезмерно недоволен данным обстоятельством.

– А что это означает, Бенджи?

– Это означает, что милое дитя лжет почище божьего слуги, говорящего от имени Богов.

– Верно!

– Клянусь Богами, это правда, ибо мой корабль…, – попыталась оправдаться Тармиса, но, не успела она договорить, как получила удар в лицо.

Упав на песок, она схватилась за рот и зашлась кашлем, отплевываясь от крови.

– Это не важно, милое дитя, ибо, Бенджи, что?

– Что вынесло на побережье, все наше, – закончил Бенджи известное правило ракушников.

– Верно, – подтвердил Куин. – Грузи милое дитя, пора возвращаться.

Вскочив на коня, он пустил его рысью, а вслед за ним последовал и капитан с Тармисой. Путь был недолгим, ибо через полчаса езды по дюнам, они оказались в лагере ракушников, где ее передали одному отвратному типу, с лица которого не сползала улыбка. Взгляд незнакомца смутил ее, ибо он напоминал взгляд торговца скотом. Передав Бенджи увесистый кошель, незнакомец подошел к ней и схватил за волосы.

– Давай, дыхни, – сказал он, приложив к ее носу стеклянный флакон с прозрачной жидкостью.

Не в силах сопротивляться, Тармиса дыхнула и провалилась в темноту. Это все, что она помнила о последних своих злоключениях. Вздохнув, она вспомнила об отце, но, тут ее мысли отвлек крик, резкий и пронзительный, как крик чайки.

– Эй, эй, пошли прочь!

Открыв глаза, Тармиса с облегчением выдохнула, ибо в комнате, кроме нее, никого не было. Однако вслед за тем ее прошиб пот: на теле была кровь, как и на кровати. Посмотрев на живот, она все поняла и завыла, словно волчица на луну.

– Чего орешь!? – крикнула госпожа Делиз, внезапно возникнув в дверях.

– Мое дитя… что вы с ним сотворили? – простонала Тармиса, судорожно трясясь и захлебываясь слезами.

– Заткнись, сука, – прохрипела госпожа Делиз и бросилась к ней с кляпом в руке.

Схватив Тармису за челюсть, она надавила на ее щеки и принялась заталкивать кляп в рот, преодолевая упорное сопротивление. Мотая головой, Тармиса не переставала рыдать, исходя грудным плачем.

В такт ей плакал и младенец, орущий под окном, лежа на грязной мостовой. Впрочем, продолжалось это недолго, ибо он был атакован стайкой крыс. Вцепившись в комок живой плоти, они рвали его на куски, огрызаясь и кидаясь друг на друга, стараясь урвать лучшие куски.

– Прочь, прочь! – завопил Клиф Талбот, местный свинопас, сотрясая посохом так, будто проклинал Богов за непогоду.

Подбежав к младенцу, он отшвырнул ногами пару крыс, а третью пришиб посохом, после чего крысы бросились врассыпную.

– Подожди-подожди, – пробурчал он, бросившись на колени перед младенцем.

Стянув с себя рубаху, Талбот в спешке завернул в нее искромсанное тельце младенца.

– Нет, нет, нет…, – шептал он, ощущая кровь младенца на руках.

– О, Боги, как вы такое допустили!? – возопил он, подняв к небу взгляд, полный слез, но, Боги не ответили.

Ночное небо, моргавшее мириадами звезд, безучастно наблюдало за разыгравшейся трагедией. Равнодушие проявлял и полумесяц, безмятежно плывший среди облаков. Не найдя поддержки у Богов, Талбот огляделся и кинулся к черному входу борделя, обнаружив в себе неслыханную прыть.