– Ну, если болотники, то сорок третий, – сказал я.
– А порыбачить-то на этих речках можно будет.
– Я и удочки с собой взял.
– Можно, можно, если у тебя ещё появится желание рыбачить, после такой дороги, – сказал, улыбаясь, Васька.
Немного постояв, о чём-то думая, Васька тоже ушёл.
До темноты они сделали по три рейса в магазин.
– Все мужики, – сказал Васька, – продуктов и сигарет нам на полмесяца хватит, да и по дороге на болоте глухарей на клюкве подстрелим.
Он достал из мешка новые болотники и комплект охотничьей одежды. Последние болотники пришлось забрать у охотоведа. Никак без пузыря не хотел сапоги отдавать, вертолёт не скоро прилетит, а у него у самого сапоги дырявые.
– Ты, Иванович, переоденься, а я отнесу твою одежду охотоведу на хранение, когда вернетесь, заберешь. А то мальчишки твою одежду отсюда точно утащат, она у тебя городская, наши то они не трогают, а вот твою могут утащить, замок-то сам, видишь какой, от честных людей только.
На ручке двери висел замок с перепиленной пополам дужкой. Я переоделся. Васька аккуратно уложил все мои вещи в рюкзак и ушел. Я приготовил мясной ужин, а якуты все не появлялись. Появились они только часа через полтора, в руках ящик водки, а у Кольки на плечах ещё и рюкзак с патронами. Оба были навеселе. Я быстро собрал на стол. Колька достал бутылку водки. Я наотрез отказался.
– Да и вам бы я не советовал пить перед дорогой.
– Мужики, вы только представьте себе, как завтра будет тяжело идти, ведь одной бутылкой на троих здесь не обойдешься, – сказал я.
– Да, Иванович, ты, однако прав.
– Тогда и мы тоже не будем пить, – сказал Васька, посмотрев на Кольку.
Тот нехотя согласился.
– Ладно, завтра рано вставать, нехотя, – сказал он.
Васька принес новый спальник.
– Вот, Иванович, возьми, － и он бросил спальник на деревянные нары. Извини, Иванович, матрасов у нас нет, придётся так спать, на голых досках, зато не проспим завтра.
– А как же вы на голых сетках будете спать? – спросил я.
– А мы уже привычные к таким условиям, в тайге матрасов тоже не будет, так что начинай привыкать к спартанским условиям и он рассмеялся.
Утром мы поднялись еще затемно, потому что спать на голых досках нар и кроватных сетках, хоть и в спальниках, было очень жёстко. Васька ушел за оленями, а мы с Колькой начали выносить вещи на улицу. Васька привел шесть оленей, следом за ними прибежали две собаки.
– Собак возьму двух, – сказал Васька, – Дингу заберу с собой, а то у Петра там одни кобели остались, а с Дружком будете возвращаться назад. Он зверовой, а там много медведей, хоть ночью будет охранять.
– Да не нужен он нам, его тоже забери с собой, мы и без него дойдём, его же ещё и кормить по дороге надо, – сказал Колька.
– Нет, Дружка с собой брать никак нельзя, он подраться любит, они там передерутся, – сказал Васька, – пусть уж лучше с вами останется.
Колька махнул рукой и отвернулся в сторону оленей и тут же стал снова ругаться.
– Ты что же это, самых худых и самых старых оленей привёл, что лучше этих не было, – возмущался Колька.
Олени и правда были старые и худые.
– Какие были, таких и дали, лучше этих не было, а дареному коню, сам знаешь что, – сказал, улыбаясь, Васька.
– А назад мы их, что на себе понесём, их же нужно вернуть хозяину, – не мог, успокоится Колька.
– А ты что молодых захотел, чтобы каждое утро искать их по лесу, эти хоть привычные к такой работе и далеко от палатки не уходят, я не первый раз их у него беру, – сказал Васька. Да и дорогу в Долину смерти они помнят, не смотри что они старые.
