Долина смерти. Якутия - страница 28

Собаки снова залаяли в два голоса, но уже где-то снова в стороне от тропы.

– Ничего, пойдем по болоту, там белки поменьше, да и по кочкарнику сильно-то за ней не напрыгаешься, – сказал Васька.

– Будем останавливаться на ночь по моим прежним стоянкам, там хоть колья для палатки есть, но расстояние между стоянками большое, поэтому к стоянкам будем приходить уже по темноте.

– А ты что не мог их поближе друг к другу сделать, – ворчал Колька.

– Я тогда молодой был, быстро ходил по тайге, поэтому и успевал засветло приходить на стоянку, – сказал, улыбаясь, Васька.

Колька замыкал наш караван, он часто ругался, запинаясь о кочки.

«Хорошо, что хоть вчера водки не выпили», – подумал я, – «а то сейчас все бы чертыхались».

Уже начало темнятся, когда мы вышли на Васькину ночевку.

– Все мужики, ставим палатку и готовим ужин, – отдавал Васька распоряжения.

Мы беспрекословно подчинялись его командам.

– Колька, давай за дровами и олени тоже за тобой.

Место было удобное, рядом бежал ручей. Я занялся костром, а Васька быстро поставил палатку и принялся готовить ужин. С непривычки, усталость давала о себе знать. Поэтому поужинав, мы улеглись спать. Ночью собаки в два голоса подняли лай.

– Вот сволочь, не даст поспать, – проворчал спросонья Васька.

– На кого они так зло лают? – спросил я, ещё не сообразив спросонья, что так они лают только на медведя.

– Да медведь, кто же еще-то?! Прошлый раз так же всю ночь ходил рядом, сволочь.

– Прошлый раз? Это сколько лет назад? – спросил я.

– Да уж года три, однако, будет, – сказал Васька.

За ночь собаки три раза поднимали лай. На третий раз Колька не выдержал и, выйдя из палатки, несколько раз выстрелил из карабина в воздух.

– Вот так и будем каждую ночь стрелять, – ворчал Колька, залезая обратно в спальник.

– Вот сволочь! – ругался Колька, – он теперь будет идти за нами до самой долины.

– А ты говорил, отдохнём, вот и отдохнёшь пожалуй тут, особенно завтра днём на болоте, – ворчал Колька.

Мы с Васькой молча улыбались.

Утром, не выспавшиеся, мы пошли по тропе дальше. Тропа проходила через поймы небольших речек, по кочкарнику, идти по ней было очень тяжело. Собаки тоже устали, они плелись сзади нас, наступая нам на пятки не обращая внимания даже на белок, которые частенько прыгали через тропу, с кедра на кедр перед самым их носом, дразня собак, но собакам было не до них, они тоже сильно уставали, бредя по воде следом за нами. Пройдя полдня по кочкарнику, мы вышли на край соснового бора.

– Здесь идти будет немного легче, – сказал Васька.

– Все мужики, привал, нужно пообедать, да и отдохнуть, а иначе до следующей ночёвки сегодня мы не дойдём, придётся ночевать в болоте.

Собаки тоже попадали рядом с нами. Немного перекусив и отдохнув, мы тронулись дальше по набитой тропе. До ночёвки мы добрались уже по темноте. Палатку мы ставить не стали, нарубили лапника и, бросив на него спальники, улеглись на них вокруг костра. Костер, правда, пришлось по очереди поддерживать всю ночь, ночи в октябре там уже холодные. Собаки ночью на медведя не лаяли, видимо, они ему порядком надоели своим лаем, и он от нас отстал.

Утром, немного перекусив, мы тронулись в путь. До обеда идти по тропе было легко, она шла по лесу, но с обеда снова начались мучения. Мы вышли в пойму правого притока реки Вилюй. Местами мы выходили на болото, идти по нему было еще тяжелее. Но нам ещё и по много раз за день приходилось переходить вброд бурные речки, впадающие в правый приток реки Вилюй. Глубина воды на перекатах была небольшая, не выше колена, зато сильное течение сносило нас вниз по течению, и нам не один раз пришлось набрать в сапоги воды. Колька даже упал один раз в воду, споткнувшись о подводный камень, и мне пришлось прыгать за ним в бурную холодную воду, иначе бы он разбился о камни на каменистом пороге. Васька быстро развёл костёр, и нам пришлось, стуча от холода зубами, три часа сушить свою промокшую насквозь одежду. Я тогда ещё удивился, и как мы не простыли тогда, видимо в экстремальных условиях организм сопротивляется простуде.