- Я знаю, - кивнул Ворон, - просто сдаётся мне, они такие же мэры, как Иван Николаевич с Завода – председатель.
- Не ровняй их. Неважно, как должность называть. Иван Николаевич хотя бы честный мужик, а эти… хотя тут тоже есть один неплохой человек. Святослав Иванович Звягинцев, главный в научных кругах и собственно самом Университете.
- Ага, я слыхал. Директор Университета. Люди, которые там учились, ему прям дифирамбы поют.
- Ректор, - поправил Макс, - его должность называется ректор. Просто раньше директоров Университетов вот так называли – без первого слога в слове. Я к нему собственно и обращусь – это человек с незапятнанной репутацией, и в его распоряжении достаточно средств. И он честен – это все знают. А ты, общаясь с мэром и его лизоблюдами, держи ухо востро.
- Ага, - кивнул Ворон, - ну лады тогда. Вечером, возможно, свидимся в гостинице, но не уверен, что я к тому времени ещё буду вменяем.
Он ухмыльнулся и помахал своему лидеру на прощание. Макс проследил, как его старый товарищ исчезает в двери первого попавшегося кабака, и на душе вдруг стало тоскливо. Страшна не смерть – страшно умирать в одиночестве. Умирать впустую, бессмысленно, сгинуть в сумраке ледяной пустыни, осознавая всю бесполезность и изначальную обречённость своей попытки. И вот первый вестник смерти уже расправил над Максом свои чёрные крылья. Одиночество. Последний его друг ушёл своей дорогой, и теперь попутчиками наёмника будут только отчаяние, безнадёжность и ярость. Ярость последней, бескомпромиссной и беспощадной схватки, из которой ему навряд ли удастся выйти победителем.
И в этом – вся человеческая натура, подумалось Максу. Только ярость некоторых представителей человеческого рода и их готовность сражаться до конца, до последнего вздоха, даже в самых безнадёжных ситуациях – вот та сила, с которой лютая стужа и страшный вирус пока не в силах справиться.
Он двинулся в сторону массивного здания Университета. Если повезёт застать Звягинцева ещё сегодня – это выльется в экономию нескольких часов.
* * *
Звягинцев сверился с бумагами:
- Всего пять человек, состоянием на сегодняшнее утро. И я ни на грамм не удивлюсь, если до завтра из них кто-то опять передумает. Игнатий Петрович, где обещанная вами команда? Я думаю, вы понимаете, что я не отпущу экспедицию всего с пятью охранниками!
Собеседник старого учёного, грузный человек лет пятидесяти, одетый в хороший пиджак-тройку и нарядные лакированные туфли, поёрзал в кресле, которое для его располневшей фигуры было маловато. Старый заучка-сухарь наверняка умышленно приготовил для него такое, чтобы поскорей спровадить.
Мэр города и ректор Университета давно были на ножах. Учёный слишком много ресурсов и времени тратил на бесполезные, непрактичные исследования и подготовку специалистов, городу совершенно не нужных, объясняя такое нецелевое использование ресурсов перспективами всего человечества и прочим бредом. И в придачу к этому, Игнатий Петрович ничего не мог с этим поделать: заменить старого ректора просто некем. Весь Университет держится на нём, открытие эрзац-вакцины без него бы не произошло. А ведь именно эта вакцина – главный продукт экспорта города.
Впрочем, старый мэр всегда был честен по отношению к самому себе: он тоже дал Звягинцеву повод ненавидеть свою персону. Именно его стараниями технология производства препарата не вышла за пределы города, сделав Игнатия Петровича очень богатым и распространив его влиятельность далеко за пределы Университета, хотя старый учёный желал повсеместного производства вакцины и по возможности подешевле.
