– Спасибо, учитель, – ответил учёный, с благоговением принимая бесценную рукопись, сильно повреждённую временем.
Когда архивариус удалился, Бену зажёг свечу, – в подвале всегда было сумрачно, – и принялся за чтение. Документ был написан высоким адмийским, – Бену сразу узнал несколько угловатые иероглифы мёртвого языка, когда-то служившего для бесед с богами. Манускрипт, по-видимому, был всего лишь списком с более древнего источника, но и он подвергся разрушительному действию времени. Папирус буквально рассыпался в руках, а чернила в некоторых местах выцвели настолько, что разобрать слова не было никакой возможности, по крайней мере, без специального исследования.
Рукопись рассказывала о событиях тысячелетней давности. Бену вглядывался в сплетение забытых символов, едва дыша от напряжения. Он давно постиг мудрое искусство чтения между строк, почерпнутое у Иеро, и надеялся, что оно поможет ему и в этот раз. Перевод продвигался тяжело. Сейчас на пути к истине стояли не шарлатаны и лжепророки, а древнее магическое сознание. Отчего-то люди смутных времён предпочитали изъясняться языком замысловатых метафор, отчего первоначальный смысл терялся за туманом ничего не значащих ускользающих фраз.
«…к великому магу приходили, с севера и юга, он был тем, кто когда-то призвал смертоносный дождь. И вопрошали, что случилось со словами, и отвечал он, что спрятал их в стране грёз, куда никто не смог бы добраться по суше или по морю и открыть… Кое-кто из древних знал туда дорогу, но многие закрыли свою память, чтобы слова никогда не были найдены… последним пристанищем вечной жизни… Чары и кровь семи чудотворцев купили молчание исполинской плиты и последних духов – хранителей света.
…вызвали зло из-за гор. Многие были убиты, а зло не убывало, потому что слова вызвали его и питали его силу… прислужников тьмы… когда маг навлёк молнии на головы врагов. Легионы были отброшены, и маг воспользовался … (передышкой? замешательством?), чтобы произнести слова и обратить их против зла. И посмотрели древние… что страна их разрушена и ушли навсегда из этого места и воспретили потомкам возвращаться, и нарекли её землёй скорби, и она перестала существовать… сохранили её в Долине Теней…
…и наложили запрет на слова, повелев, чтобы ничто более не было записано в память о спящем зле. Древние почитали мага, а иные прокляли его и слова и изгнали со своей земли, и он жил отшельником в Долине, скрытой за непреодолимой каменной пустыней и высокими скалами, охраняя последние слова, которые никому не дано прочитать.
…имя его было Дал-Керий…»
***
По дороге в академию точных наук Бену размышлял над тем, что же на самом деле ему удалось узнать. На первый взгляд, всё казалось совершенно прозрачным. Очевидно, что некие слова, может быть, произнесённые в гневе неким заносчивым правителем в неподходящее время в неподходящем месте, спровоцировали войну. История знает немало подобных фактов. По крайней мере, это объяснение казалось Бену наиболее правдоподобным.
То, что произошло потом вполне закономерно – супостат явился требовать возмещения морального ущерба и в качестве весомого аргумента привёл с собой многотысячную рать. Последовал жаркий бой, и некий мудрец, хотя и не сразу, а после долгих кровопролитных сражений, смог найти слова, чтобы усмирить врагов. Гадать, что именно он там сказал, не было никакого смысла, но его речь остудила пыл завоевателей, и они ушли, оставив после себя огромные разрушения. Однако порыв благородной души мудреца, как это часто случается, не был оценен по достоинству.
