‒ Отлично, вот и займись этим и прикрепи ее к своему поясу, Юрай! Голову отсоединять будешь сам!
Музыкант ответил, что это было всего лишь предложением, и незачем воспринимать все так буквально. Затем его будто посетило озарение. Он подошел и испачкался кровью оленя, вымазав одежду, руки и часть лица. Юрай отказался что-либо объяснять.
Свинью помогли донести мужчины, которых мы встретили на окраине деревни. На маленькой площади собралось множество жителей, едва туда доставили убитого угля. У свиньи остались жуткие заостренные зубы, истекающие черной жидкостью, и открытые черные глаза-дыры, не отражающие свет. Из-за того, что деревня была весьма отдаленной, тени не так часто проникали сюда. Они разоряли более близкие к куполу поселения.
Когда жители спросили у нас о произошедшем, Юрай поднял руку и громко произнес:
‒ Я отвечу вам, друзья мои!
Он достал лютню, подобрал музыку и вдруг запел. Юрай сочинял буквально на ходу, и меня поразило, как складно, а главное, как невероятно у него все получалось.
Это не была простая атака водой, от которой уголь пал. Это даже не был уголь. Свинья представляла собой воплощение тьмы. Это была тень, наделенная разумом. Свинья умела говорить, грозила истреблением всей деревни и жестоким уничтожением всего живого.
Дальше Юрай описал битву, где мы сражались на грани жизни и смерти, там были строки о том, что он лично пронзил горло свинье клинком, который мы добыли под куполом, потому что ее не брало ни одно оружие и ни одна стихия. Лишь когда он сам вонзил ей в шею острый нож вечных, сверкающий белой сталью, чудовище пало, испустив черный дух, который тихо и зловеще смеялся, улетая и растворяясь в воздухе. Дух свиньи обещал вернуться в другом теле и жестоко отомстить.
Все просто онемели, слушая балладу. Я даже забыла о семье, о Шивоне и об академии. У Юрая действительно был талант. Я не представляла себе, как можно в такой короткий срок вот так создать песню.
Мы уходили из поселка, оставляя за спинами очень неоднородное оживление.
‒ Мне кажется, ты переусердствовал, ‒ заметил Крайм, когда мы снова вышли на дорогу. ‒ Нужно было хотя бы немного приблизить историю к жизни.
‒ Друг мой, я же не учу тебя воровать, правда? Вот и ты не учи меня писать баллады о героях.
Крайм усмехнулся и по-дружески стукнул его кулаком в плечо.
‒ Что ж, справедливо.
‒ Вот увидишь, скоро о нашей команде заговорят везде, а мои песни станут звучать в трактирах. Они, как огненные птицы, выпущенные на волю, начнут воспламенять сердца!
‒ Ты даже разговариваешь высоким слогом! ‒ Крайм выдохнул и покачал головой. ‒ Ты совсем плох, парень.
Какими бы небылицами не обросло происходящее, нам предстояло отчитываться о выполнении задания перед Бойлом, и чем ближе к академии мы подходили, тем больше мрачнел Тай. От него веяло острой досадой и чувством глупости.
В зале вокруг Бойла собралось множество зовущих. Пока мы ждали возможности отдать бумагу с записями о выполненном задании, то слушали о том, как другие зовущие сопровождали в Мараканде важных гостей, уважаемых торговцев, как уничтожили в ближайшей деревне стаю волков, несколько групп убрали камни, завалившие вход в шахту рядом с городом. Чем ближе подходила наша очередь, тем в большее напряжение приходил Тай.
Отовсюду сыпались невольные сведения о том, какими делами занимались другие команды, а мы ‒ ловили свинью.
