Я покачала головой, глядя на строки. Другие стихии тоже могут действовать разрушительно. Если бы Шивон звал свет, это было бы безопасно.
«Мне пришлось принимать череду тяжелых решений. Очень болезненных. Как же не хватало мне хотя бы одной, короткой и простой возможности поговорить и посоветоваться с тобой! Но империя забрала у меня сестру, а теперь отняла еще и брата».
Я коснулась губ ледяными пальцами свободной руки, продолжая читать.
«Я скрыл все от матери и условился с Шивоном, что он не расскажет ей ничего даже в письмах. Ее теперь подводит сердце даже в самые обычные дни, без какого-либо повода, а знание о том, что случилось с ее сыном, попросту добьет мать, и это единственное, в чем я уверен. То же самое подтвердил доктор, хотя про Шивона ему я не говорил ни слова.
От всей деревни рух произошедшее мы скрыли, так что никто ничего не знает, кроме нас троих и Илин. Шивон на моих глазах сдался страже за пределами поселков рух и сел в повозку. Я сам провожал его, глядя на то, как на его запястья надевают оковы с символом Кристальной империи. Вообрази себе это жестокое безумие.
С тех пор я не знаю о нем ничего. Это письмо отправлено тебе самой быстрой службой. Вероятнее всего, оно прибудет в Мараканд куда раньше Шивона. Сам он, уезжая, сохранял свой беззаботный оптимизм, мне кажется, он совсем не понимает всю серьезность своего положения. Возможно, потому, что правду в письмах ты рассказывала только мне, когда отправляла их на имя моего друга, а для остальных членов семьи ты писала светлые и весьма оптимистичные послания. Шивон читал только их. Я не мог обрушить на него правду, Кейра. У меня просто не повернулся язык. Это было выше моих сил. Я уверен, что он и так все узнает в повозке от других зовущих.
Шивон объявил страже, что сдается сам, после чего протянул мне мешок с деньгами, которые заплатила за него империя. Я даже не хочу писать, что испытал в тот момент. Это просто не передать словами. Одно и то же проклятие дважды обрушилось на меня. Как же больно мне было видеть его в оковах! Вместе с ним я видел тебя, точно так же державшую перед собой руки, стянутые железом.
Мы с Илин сказали матери, что Шивон поддался порыву, бросил все и уехал в академию искусств, как и хотел. Так мы с ним условились.
Не знаю, что сказать тебе после всего этого. Что вообще можно сказать в такой ситуации. Мое сердце сгорело дотла еще раз, когда я смотрел вслед уезжающей повозке, и в тот момент мне показалось, что от этого сердца ничего не осталось.
Когда я вернулся домой, чтобы написать тебе эти строки, меня встретила Илин, она ждала дома, с близнецами. Эта девушка послана мне богами, иначе не знаю, как бы я удержал себя в руках после всего произошедшего. Мать вернулась в тот же день, именно Илин помогла мне все обставить так, чтобы сохранить в тайне случившееся. Она сама рассказала про отъезд Шивона и про академию искусств, а я просто молчал, глядя в окно. Точно как в день, когда тебя арестовали и ты собирала вещи.
Мать списала все на мою злость и обиду на Шивона. Это спасло ситуацию. Я бы не смог врать ей в лицо, и без Илин я бы не справился.
Больше мне нечего сказать тебе, кроме того, что я до смерти люблю тебя и болею сердцем теперь не только за тебя, но за вас обоих. Утешает меня только то, что Шивон не окажется в академии один, как это было с тобой. Но он ‒ не ты, и мы с тобой оба это знаем. Я надеюсь, что ты сможешь открыть ему глаза на правду и как-то направить его.
