Да сохранят вас боги, Кейра. Вас обоих. Я буду ждать твое письмо. Прошу, вышли его сразу, как Шивон прибудет в академию».
Некоторое время я просто стояла в тени под деревом, слушая шум ветра в листве. Как только мое дыхание восстановилось, я сложила письмо обратно в конверт, направившись в сторону жилого здания, и дала себе волю и на страх, и на печаль, и на удушающее чувство неопределенности. Лишь когда все это немного улеглось и стихло во мне, я вытерла слезы и взяла себя в руки.
Новое знание оседало у меня в сердце, как взвесь во взболомученной жидкости, лишь после этого ко мне вернулось сознание и самообладание.
Шивон действительно будет здесь не один, я присмотрю за ним так, как позволят мне силы и возможности. Главное, чтобы распределение кончилось для него благополучно, и он остался в академии. Шивон не выдержит ни войны, ни шахт. Но мне было страшно даже представить, что произойдет, если его невезучесть, вкупе с зовом огня, будет проявляться и здесь, в академии.
Снова в моем сознании прозвучал голос Шейда и его слова, сказанные на одной из тренировок, которые он проводил перед испытанием в долине. То, что Шейд говорил, просыпалось в моем сердце и в памяти очень часто, в самые сложные моменты жизни. «Спроси себя, можешь ли ты что-то сделать. Если можешь ‒ иди и делай, а если нет, тогда не трать на это ни силы, ни свой дух».
Пока я не могла ничего сделать. Мне оставалось только ждать прибытия брата в академию.
За восточными воротами простиралось обширное пространство, с одной стороны утопающее в густой маракандской зелени и ведущее к куполу долины, а с другой ‒ переходящее в дорогу, которая тянулась до ближайших поселков и деревень. Именно по ней мы с командой и направились.
У Тая с собой была карта, он поглядывал в нее, сверяясь с местностью. Крайм и Мейли держались за руки, Юрай шел с лютней за плечом, в уголке его рта подрагивала соломинка, он щурился солнцу и что-то напевал гудящим голосом.
Музыкант вернулся из Мараканда в новом виде: ему постригли волосы и сделали аккуратную бородку. На его голове темнел зеленый берет с пером и вышивкой, а за спиной развевался плащ того же цвета. Остальная одежда напоминала облачение странствующего музыканта.
‒ С чем связаны твои внешние перемены, позволь спросить? ‒ с опаской уточнил Крайм. ‒ Ты снова полон безрассудных творческих порывов?
‒ Я рад, что ты спросил об этом! Перемены связаны с моими новыми целями! ‒ Казалось, Юрай ждал именно такого вопроса, он сразу оживился.
‒ Какими еще целями? ‒ еще больше насторожился Крайм.
‒ Музыкальными, разумеется. Запомни этот момент, друг мой, и отметь его в своей голове как начало моего нового пути!
‒ Это еще что значит?
‒ Перед вами ‒ будущий великий бард, один из самых знаменитых в Кристальной империи, помяните мое слово, ‒ Юрай положил себе руку на грудь. ‒ Новые песни скоро сами начнут прокладывать мне дорогу!
Тай засмеялся, покачал головой и заявил, что для нас это не сулит ничего хорошего.
‒ Что за песни? ‒ жарко поинтересовалась Мейли, зато остальные косились на Юрая с той еще опаской.
‒ О, это захватывающие истории обо мне и моих приключениях! ‒ ответил музыкант.
Крайм усмехнулся.
‒ Чтобы мне провалиться! Не знаю, что с тобой сделали лекари и чем они тебя опоили, но тебе явно стало хуже, Юрай. Думаю, тебе пора в умиральный дом, тебя уже не спасти.
Я понятия не имела, что произошло с ним в лекарской, но музыкант вышел оттуда полным творческих сил. Крайм оглядел его и заявил:
