– Понял.
– Зовите, вдруг что понадобится.
Для меня сегодня есть более увлекательное занятие – кладовка.
С левой стороны от входа раньше стояла швейная машинка в окружении старых нарядов, теперь там только одежда, с правой стороны – коробки с тем, что использовалось чаще раза в год. Дальше по мере убывания важности – фотографии, альбомы, дневники, дорогие сердцу мелочи лежат так, что можно было легко достать. Под ними и за ними – пластинки, декор, части мебели.
Я взяла один из старых альбомов.
Прабабушка с прадедушкой на фоне палаточного городка варят суп в котелке над костром. Перевернула страницу. Дед с букетом роз у многоэтажки. Я могу расписать, в каком виде сейчас этот уголок – фасад перекрашен и добавлены парковочные места. Очередная страница. Папа. Совсем малыш, наверное, пара дней, как из роддома.
– Девушка, готово, – по коридору протопал мастер.
– Иду.
Держа альбом, я вникала в инструкции.
– Пользоваться несложно, интуитивно понятно, – показывал мужчина, – По три оборота. Закрыть и открыть можно ключом, захлопнуть не получится.
Я отдала деньги за работу, и он, пересчитав, закинул их в ящик с инструментами.
– Как у тебя тут… многолюдно, – дверь была приоткрыта, когда с другой стороны к ней подошла девушка и заметила присутствие мастера, – Я слышала, вчера было весело, и сегодня уже кто-то пришел. Ты, наверное, общительная.
– Вы, – не грубо, но громко сказала я, узнав в ней одну из тех девушек, неосторожно обсуждавших мою машину у подъезда. Та, что добрее своей подруги.
Она мой намек поняла правильно.
– За этим и пришла, – сказала девушка, – Неловко получилось. Знаешь… знаете, я не обсуждаю других и, Боже упаси, не осуждаю. Это мое правило. Что произошло позавчера, сама не знаю.
– Предпочитаете не обсуждать, но слушать, как это делают ваши друзья, молчать и соглашаться с их необоснованными капризами? – я оставила альбом на мягком пуфе, – Поверьте, это хуже, чем обсуждать самой.
– Почему? – удивилась девушка.
– Потому что это даже не ваше личное мнение, нет, вы просто подстраиваетесь под чужое, – ответила я, – Поступаться своими убеждениями в угоду другим – это хуже, чем не иметь убеждений вовсе.
Видно было, что девушка задумалась. Мастер, собрав оставшиеся инструменты и кивнув мне, нас покинул. За участие в чужих разборках ему не заплатят.
– Одним меньше, – сказала я, рассматривая гостью. Фраза предназначалась ей.
– Я пришла не сцену устраивать, этого хватило, я пришла извиниться. У Яны тяжелый характер. Я не права, что не пресекла ее выпады. Мы теперь соседи, хочется человеческих отношений.
Ее извинения, как и раскаяние, не были мне нужны. Это их право. Могут обсуждать дальше.
– Принимается.
Конфликты мне тоже не были нужны. Плохой мир лучше хорошей ссоры. Пусть усыпляет свою совесть и уходит отсюда.
– Дина, – девушка протянула руку, приняв мое согласие за одобрение знакомства.
Ее лицо казалось знакомым, я уже знала кого-то, кто был очень похож на Дину.
– Полина. Теперь можно на «ты». Твою маму не Ирина зовут?
– Ирина.
Вот и причина того, почему Дина показалась знакомой. Ее я не помню, зато помню ее маму. Они живут на втором этаже, окна выходят на ту сторону, где есть детская площадка, ее мама частенько звала маленькую Дину ужинать.
– У тебя интернет ловит? – она поднимала и опускала телефон, трясла им, – Мобильный? Или ты роутером пользуешься?
– Нет, обычный мобильный интернет, – ответила я, – А что?
