Жеребец копнул передним копытом землю и заржал так, что я оцепенела, а все остальные единороги, приподняв головы, покосились на меня. А потом он встал на дыбы, молотя копытами воздух, резко опустился, пригнул шею и, нацелив свой сверкнувший острием на солнце рог прямо на меня, помчался в мою сторону.
Взвизгнув, я резко развернулась и опрометью кинулась назад – в дверной проем. А хорошо, что я сделала всего пару шагов! Правда, бегаю я все-таки гораздо медленнее лошади. Зато у меня была изрядная фора! Так что я почти успела.
Ввалившись в коридор, я ощутила удар чем-то очень тяжелым, рухнула на четвереньки и с ужасом обернулась, ожидая, что сейчас меня все-таки забодают насмерть.
Белоснежный жеребец, остановившись перед самым дверным проемом, внимательно смотрел на меня, все так же наклонив голову. И могу поклясться, что он ухмылялся! А потом обидно заржал и неторопливо направился к своему табуну с самым гордым и победоносным видом.
Облегчение буквально затопило меня. Вряд ли он на полном скаку остановился вдруг по собственной инициативе. Значит, зайти за мной действительно не мог. Успел слегка достать, но дальше дверь его не пропустила.
– Козел ты, а не единорог! – крикнула я вслед жеребцу, на всякий случай еще чуть отползая от двери. – Бодливый!
Тот, не оборачиваясь, как-то особенно глумливо фыркнул.
Я потерла пострадавшую часть тела и извернулась, пытаясь понять, насколько сильно она пострадавшая.
Ну… жить буду. Но джинсы снова придется искать новые. Потому что сейчас у меня на заднице красовался отпечаток здоровенного копыта.
То есть меня не забодали, всего-навсего выпинали под зад. Миленько.
Хотя вообще-то мне повезло. Хорошо, что не успела отойти далеко от двери.
А вот гардеробная, полная одинаковых джинсов, кажется, была отличной идеей.
В спальне запел оставленный там телефон. Точно! Телефон. Надо будет позвонить маме, рассказать о внезапном наследстве и предупредить, что не приеду на каникулы.
С этой мыслью я вернулась в спальню и подняла телефон с прикроватной тумбочки.
Звонил Вернивоблов.
– Добрый день, Лариса Михайловна, – все тем же уныло-официальным тоном начал он.
– Добрый, – вздохнула я.
– Вы ознакомились с записями своей покойной родственницы?
– Ээээ… да. Почти.
– Я всего лишь хотел бы напомнить. Ваша покойная тетя…
– Бабушка. Двоюродная.
– Не имеет значения. Анастасия Витальевна очень настаивала, чтобы вы непременно ознакомились с ее записями. Она оставила нам поручение удостовериться в этом, а также в вашем добром здравии, вскоре после принятия вами наследства. Вы в добром здравии?
– М… вполне, – я непроизвольно потерла свой филей, на котором наверняка наливался сочный синяк.
– В таком случае не смею больше отнимать ваше время. Всего доброго.
Вернивоблов, видимо, сочтя свои обязательства выполненными, положил трубку, а я со вздохом встала. Надо найти чистые джинсы и, пожалуй, все-таки спуститься в библиотеку. Может быть, та ведьма, что здесь жила, что-нибудь мне объяснит в своих записках? В том, что жить здесь могла только ведьма, я уже нисколько не сомневалась. А кто же еще?
Вопрос в том, стоит ли мне здесь оставаться, если я-то не ведьма ни разу. А еще – в том, смогу ли я в случае чего найти такого дурака, который этакое счастье купит. С бодливыми единорогами, вежливыми скелетами и травоядными змеями в комплекте.
Библиотека действительно поражала воображение. Она была огромна – ничуть не меньше того бального зала. Все стены от пола до потолка – очень высокого, к слову, сводчатого потолка – были заставлены стеллажами с книгами. Стеллажи стояли рядами и в самом зале, создавая причудливый лабиринт с длинными переходами и неожиданными поворотами. Целый книжный город!
