Я натянуто улыбнулась.
– Внутри там все современное и добротное, вы не переживайте. Даже мебель и техника есть, хоть и не во всех комнатах. Все, что есть в доме, там остается.
– Сейчас посмотрим, – кивнул Павел Петрович. – А вы знакомьтесь: это Лариса, хозяйка дома. Моя супруга Ирина Васильевна…
Говорил он громко, отрывистыми четкими фразами.
– Можно просто Ирина, – улыбнулась женщина, и я кивнула. Ирина оказалась невысокой и чуть полноватой, но это ничуть ее не портило. Ухоженная, интересная, со светлыми волосами до плеч и аккуратной укладкой, она была какой-то мягкой и уютной, а говорила, в противоположность своему громогласному мужу, тихо, будто вполголоса.
– Моя… дорогая теща, Елизавета Игоревна, – продолжил Павел Петрович. – И детишки – Матвей, Степан и Аглая.
Очевидно, старшим из “детишек” был мрачный парень, который при этих словах только закатил глаза, а я весело хмыкнула. Даа, это мне с мамой повезло, она давно с моей самостоятельностью смирилась. Но если ты в таком возрасте продолжаешь жить с родителями, они будут всегда считать тебя ребенком. На самом деле я давно заметила, даже по своей группе в универе: наши, общежитские, и те из студентов, кто снимает квартиры и живет самостоятельно, уже ко второму-третьему курсу становятся заметно взрослее своих ровесников, остающихся до сих пор под родительским крылышком. Так что может этот парень и старше меня на пару-тройку лет, зато я – взрослая самостоятельная женщина! И еще целая домовладелица, вот! Ну… пока, по крайней мере.
А еще он показался мне смазливым, как девчонка. Терпеть не могу такой типаж. А вот моя Катька бы уже пускала слюни пузырями, она на таких красавчиков западает.
– Давайте пройдем в дом, я вам все…
Все пошло не по плану с самого начала. Потому что Павел Петрович, кивнув мне, тут же решительно зашагал по ступенькам. Но вперед него прошмыгнула девочка – на вид ей было лет семь-восемь. И именно она первой схватилась за ручку двери и распахнула ее еще до того, как я успела что-то предпринять.
В ужасе вскрикнув, я рванула следом, едва не оттолкнув плечом Павла Петровича.
Обошлось. За дверью была всего лишь прихожая. Правда, выглядела она иначе, чем десять минут назад – но все-таки была самой обыкновенной прихожей. Двери и лестница тоже были на месте – изменились только мебель, светильники и обои на стенах, став, кстати, куда более современными.
Я с облегчением прислонилась к дверному косяку и только тут поняла, что все члены семейства, стоя перед входом, озадаченно смотрят на меня. Черт, надо бы как-то объяснить свое поведение…
– Извините. Вы проходите, я… просто испугалась, вдруг на девочку упадет что-нибудь. У меня тут, знаете… – я осмотрелась и не нашла решительно ничего, что могло бы упасть. – Тут… дверца шкафа сломана, вчера на меня чуть не упала, вот я и боюсь теперь…
Боже, что я несу? Как у шкафа-купе вообще может упасть дверца?
Члены семейства Самохваловых тем временем поочередно заходили в дом, озираясь.
– А-а, – Павел Петрович добродушно усмехнулся. – Ну, шкаф – это ерунда, починим. Ну-ка, что тут…
И снова – я не успела его остановить. Собственно, даже если бы я схватила его за руку – вряд ли бы смогла удержать. Мужчина, как раз остановившийся возле шкафа, просто дернул в сторону его дверцу и открыл. Мне казалось, что это происходит в замедленной съемке, и я уже обреченно понимала, что он там увидит – потому что, как всегда, не к месту об этом подумала.
