– Иди к черту! Чего пришел?! Откуда вообще взялся?!
– Лампу он керосиновую пришел покупать. А деньги в толпе украли. Кто ж его, вора, теперь отыщет? – сообщил мужчине кто-то из зевак.
– Лампа, значит, нужна? Идем со мной. Груз развезу и куплю тебе.
– Да иди ты к черту, повторяю! Не хочу я с тобой. И лампу твою не хочу! – прошипел Сандрик, вытирая мокрые глаза.
– Пошли, дурак, куплю и отдам! Понесешь домой.
Сандрик отвернулся и стал уходить, стиснув зубы. «Никогда! – повторял он сам себе. – Больше никогда!»
– Даром не хочешь, гордый, так отработай ее! – не унимался грузчик. – Есть тут дело немудрое, но попотеть придется.
На мгновение Сандрик засомневался и приостановился. Перед глазами плыла кровать, на ней мать поводит головой из стороны в сторону. А потом достает из кошелька последние деньги на лампу.
Приехала Жанна подменить его у кровати. Надел ботинки, вышел…
Сандрик помешкал. Но кровь внезапно снова ударила в лицо, и он продолжил уверенно шагать прочь, вытаптывая пыльную землю.
– Да стой же ты! Дело тебе дома доверили. Небось за старшего в семье. С пустыми руками, что ли, вернешься?
Сандрик сломался.
В конце ярмарки был припаркован грузовик. До него дошли молча. Грузчик снял куртку и забросил ее в кабину.
– И ты сними, сейчас разогреешься, – обратился он к Сандрику, стараясь на него не смотреть.
Выносили груз, разносили по лавкам. Кровь на губе спеклась, а в венах вскипела. Тем не менее, думал Сандрик, брать лампу просто так – не мужской поступок. Так часа два-три, без остановки. Разгружай, нагружай. Спина трещала.
Грузчик, незаметно поглядывая на мальчика, выкурил всю пачку.
– Дай сигарету! – грубо бросил Сандрик во время передышки.
– Ничего себе! – оглянулся грузчик. – Дай костям вырасти, а потом делай что хочешь. – Затягивается, молчит некоторое время. – Куришь уже, что ли? – осторожно спросил он, снова искоса посмотрев на мальчика.
– Курю. И ширяюсь. Осторожно, конечно, без повторных шприцов, – Сандрик нагло уставился на грузчика, тот отвел глаза.
– Байки одноклассникам рассказывай.
– Засосало как-то. Вчера выпили, до подъезда еле добрел. Там и ночевал.
– Да что ты?! – иронично переспросил грузчик. – А мешочков под глазами не вижу. В школе-то как дела? Учеба идет?
– Бьет ключом.
– А чего так?
Сандрик молчит, царапая веткой восьмибитные танчики[3]на рыхлой земле.
– Ну не расшевелить тебя на нормальный разговор! Скажи хотя бы, кто твой любимый учитель?
– Ница.
– Че?
– Учитель-ница. Инесса Альбертовна.
Грузчик хмыкнул и отвернулся.
– Прогуливать позволяет, потому?
– Часто посылает нас за дровами и сухими ветками в местный парк. Весело же. У нее руки всегда в саже: она в школе печку топит целыми днями. Так увлеклась этим делом, что утерла бы нос любому кочегару.
– И за это вы ее любите?
– Вполне себе повод. Да и в промежутках между топкой она репетирует с нами разные литературные вечера для целой школы: то на юбилей Лермонтова, то на день рождения Пушкина. Вовчик, хоть и кудрявый сам, по-настоящему вжился в роль Пушкина, когда Инесса Альбертовна ему той самой сажей лицо загримировала. – Сандрик выцарапал усатого персонажа Супер Марио, победоносно стоящего на одном из танчиков. Тот держал в руках, как трофей, огромную керосиновую лампу. – Вот только уже полгода как Инесса Альбертовна в школе не появлялась. Говорят, ребенка ждет. Слышали, что родила на днях.
Ловким щелчком указательного пальца грузчик стрельнул окурком, проводил взглядом дугу потухающего огонька.
