В канделябрах, как и в затемненных нишах, горели оплывающие свечи. Это место казалось излишне жутким, даже для костолома, и Рен споткнулась о несколько сложенных друг на друга стульев, которые было невозможно разглядеть в темноте. Девушка поняла, что раньше, вероятно, помещение было залом заседаний – за длинным столом можно было усадить по меньшей мере дюжину мастеров. Закрытые двери вели в дополнительные помещения, хотя Рен подозревала, что ими больше не пользовались.
Только из одной открытой двери в главную комнату проникало слабое свечение.
Рен обошла оставшиеся стулья, бросила свои сумки на пол и нерешительно постучала в открытую дверь.
– Да? – последовал рассеянный ответ женщины. Рен видела, как обладательница этого голоса, склонив голову, сидит за письменным столом, уткнувшись носом в книгу.
Рен вздохнула, размышляя о том, как далеко уже успел уехать Ральф и примет ли ее отец, если в этот раз она будет умолять достаточно настойчиво.
Вместо этого девушка расправила плечи и вздернула подбородок.
– Меня послал командир Дункан. Я ваша новая подопечная.
Последовала пауза, и наконец женщина – несомненно Одиль – подняла голову. Взгляд ее светлых глаз скользнул по Рен с удивительной напряженностью. Она моргнула, а затем, казалось, пришла в себя.
– Конечно-конечно. Входи.
Рен вошла в комнату, которая была обставлена как кабинет. Одиль сидела в самом центре, за письменным столом, заваленным бумагами и кожаными папками. Вдоль стен тянулись полки, уставленные книгами, костями и множеством свечей. В помещении также имелся слабо горевший и потемневший от копоти камин.
Все еще взволнованная пристальным взглядом женщины, Рен встала перед столом. Наконец Одиль улыбнулась, но выражение ее лица осталось каким-то отстраненным, словно ее забавляли собственные мысли. Она откинулась на спинку стула, сложив руки на животе. Одиль, с волосами цвета меди, прилизанными и постриженными вровень с линией подбородка, скорее всего, была ровесницей отца Рен.
– Леди Рен Грейвен, я полагаю? – сказала она.
Рен кивнула:
– Зовите меня просто Рен.
– Ты очень на него похожа.
– На Вэнса? – спросила девушка, предположив, что Одиль имеет в виду ее отца. Улыбка женщины стала жестче, и Рен припомнила, что, хотя отец и говорил, что они вместе служили, он никогда не упоминал, что они были друзьями.
– Вообще-то я думала о Локке. – Выражение ее лица смягчилось, стало почти задумчивым, прежде чем она продолжила: – Но уверена, что и с Вэнсом сходство есть… Кое в чем.
– Если найдете между нами что-то общее – дайте мне знать, – отозвалась Рен. – И раз уж пошел такой разговор, то и о схожести с моей бабушкой тоже сообщите. Когда она смотрит на меня, то видит только мою мать, хотя они никогда не встречались.
Хотя у Рен были такие же глаза с бледной радужкой и суровые прямые брови, как у отца, в остальном их мало что связывало. У него были густые вьющиеся волосы светло-пепельного цвета, гордый и крупный нос, а кожа – оливковая, с легким загаром. У Рен же волосы были серебристыми и тонкими, маленький нос правильной формы, а коже, чтобы стать коричневой, нужно было обгореть.
Губы Одиль изогнулись в улыбке.
– У леди Светланы, думаю, талант разглядывать недостатки, а не семейные черты. Хотя часто это одно и то же.
Подразумевались ли эти слова как шутка?
– Мой отец сказал, что вы были жнецом моего дяди. Вы все вместе служили здесь, в Крепости.
