Читать онлайн Светлана Хорошилова - Дом, которого нет

И какой смысл выстраивать здоровенный забор, если в дальнейшем годами жить с прорехой на самом видном месте – Лидия сбавила скорость, чтобы в очередной раз проводить непонимающим взглядом ограждение с накренившемся по вине снежного обвала забором по соседству. Так и заберётся кто-нибудь, подумала она, а через них к нам, что за беспечность, четвёртый год какие-то полтора метра жестянки восстановить не могут…

Весь день передавали похолодание, обещали, что мороз за́ полночь только рассвирепеет – резко опуститься до минус тридцати, от чего все давно отвыкли. Верхняя одежда за время глобального потепления постепенно эволюционировала в более облегчённые варианты и кроме мужниного серого ватника, висящего в хозяйственном помещении, когда-то отданного по случаю друзьями, из полноценной утеплённой одежды у них ничего не осталось. Их броские пуховики с густым мехом по краю капюшона при ниже минус тридцати не стоили ничего, да и настоящего пуха в них не было.

Вдоль улицы шла узкая, скользкая, плотно утрамбованная дорога, стоило с неё съехать, как снег начинал препятствовать заезду, колеса застревали в проёме давно не расчищавшихся ворот. Шипованная резина прокручивалась на высоких оборотах впустую – её удерживали на одном месте бесформенные старые глыбины, нарастившие за неделю новые слои снега. Лидии пришлось ползать на четвереньках и подкапывать сбоку заднего правого колеса, вдыхая пары выхлопа, чтобы сдать обратно и начать преодолевать бездорожье заново.

– Стас! – крикнула она, обернувшись на окна.

Её голос рассеялся в морозном воздухе над снежными крышами домов, стоящих в молчаливом ряду и создающих видимость, будто они всего лишь экспозиция, а жизнь в них условна, если не сказать, что совсем отсутствует. Родные места когда-то в прошлом, во времена юности, были полны снующих повсюду людей в любую самую неприветливую погоду, а теперь напоминали район, в котором объявлен комендантский час.

Двигатель набирал обороты, ревел, колесо снова пробуксовывало.

– Стас!

Окна горели в каждом помещении, но на зов никто не выходил. С очередной попытки её Рено вкатилось во двор, проложив две борозды по достаточно просторной парковочной площадке, двигатель стих. Возня с воротами ещё продолжалась: воротины загребали снежную массу и не хотели примыкать друг к другу – в такие моменты проживание в загородном доме начинало ей действовать на нервы.

Закончив греметь затворами, Лидия вытащила из багажника несколько сумок с провизией, захлопнула его с раздражением и направилась в дом. С пуховика и меховой шапки полетели брызги оттаявшего снега, когда она стала трясти ими в тамбуре, всё шуршало: пакеты, объёмная сумка из крафт-бумаги с ручками, накалившаяся от мороза верхняя одежда. Лидия разулась и затащила часть вещей в тепло, после чего сразу вопросительно уставилась на сидящего за широким компьютерным столом мужчину – он выглядел озадаченным. Его ладони прислонились к лицу, покрытому чёрной мягкой окладистой бородой.

– Стас, ты не слышал, как я буксую?

Мужчина и ухом не повёл. У неё вывалилось из рук всё содержимое, она устала, маленькие руки, не предназначенные для тяжёлой физической работы, ныли от напряжения. Женщина подошла вплотную, наблюдая за отсутствием какой-либо реакции с его стороны. На мониторе одиноко светилась вбитая с начала первой строки дата: 24. 01. 1942.

– А? – Стас наконец-то зашевелился. Его торс навалился всем весом на расшатанную спинку кресла, и оно издало пронзительный скрип где-то в части неисправного газлифта. Взгляд сместился от экрана к ней.

От былой круглолицести за последние пару лет не осталось и следа, борода только создавала иллюзию жизненности, на самом деле под ней давно углами выпирали скулы и с каждым днём проседали щёки. Волоокие карие глаза, которые смотрели на жену, говорили об очередной бессонной ночи, их выдавала краснота на фоне нездорового цвета кожи лица. Нарушение режима сна и бодрствования для мужчины под пятьдесят с периодическими рецидивами тех или иных недомоганий было сравнимо с миной замедленного действия. За недельное отсутствие жены в доме произошли изменения: раковина была завалена горой немытой посуды, мусор ни разу не выносился, на столах и кроватях выстроились колонны из бесчисленных папок с некоей информацией, понятной лишь их обладателю. Кстати, эти выстроенные колонны – единственное, что отдалённо напоминало о порядке. На полу, прямо на проходе, стояло несколько распахнутых чёрных органайзеров с различным инструментом и мелкими запчастями, о которые все спотыкались, чуть в сторону были отброшены технические журналы, ксерокопии и книги научного жанра с заложенными между страниц первыми попавшимися предметами, выполнявшими роль закладок. Среди закладок торчали как плоскогубцы, так и медицинские маски, обладатель впихивал в книги всё без разбору.

– Здесь невозможно находиться. Апокалипсис! – возмутилась Лидия и приоткрыла окно. Комната моментально наполнилась морозной свежестью. – За неделю ни разу не удосужился прибраться… Ты даже со своего любимого блока пыль никогда не смахиваешь.

– Блок не трогать! – прорычал он.

Лидия пришла в замешательство от ответа на вполне естественное замечание по поддержанию порядка в доме, на какие её муж обычно реагировал пустословными обещаниями всё исправить.

– Вообще не трогать! – уточнил он, чтобы было понятнее.

– Да я и не трогаю… – Недоумевая, она пожала хрупкими плечами, повернулась к нему спиной и стала поочерёдно вытягивать из сумки одну за другой упаковки с продуктами, сопровождая последующие слова хлопаньем дверей холодильной и морозильной камер, громыхая ящиками и створками отсеков. – Я предлагаю по нему пройтись тебе… тряпкой, хоть раз за всю историю его сотворения, а то, не дай бог, заклинит в самый ответственный момент… во время перемещения в какой-нибудь сорок второй…

Лидия с пренебрежением хлопнула дверцей холодильника. Раздался шорох складываемых пустых пакетов, следом за ним скрежет вилки о выскабливаемую посуду: в мусорное ведро полетели остатки заплесневевшего обеда.

Стас щёлкнул по клавиатуре, как виртуозный пианист, и дата исчезла с монитора. Она заметила детали, но ещё не догадывалась о его настоящих замыслах, считала, что эта дата гипотетическая и не несёт в себе ничего существенного. Завтра он снова зависнет над новыми цифрами и будет размышлять о другом календарном дне, грезить о положительных результатах своего немыслимого эксперимента, который день изо дня пополнял теоретическую его часть и не двинулся дальше постоянно растущих папок в бумажном и электронном виде, а также сборки уловителя-преобразователя одной энергии в другую – бог знает, что за функцию нёс этот его блок. Муж занимался бессмыслицей, бредовой затеей, самообманом. Пока она посвящала большую часть времени реальной работе в проектной организации, он растратил не один десяток лет на одну единственную цель – прорваться сквозь время, совершить скачок в прошлое и был абсолютно уверен, что это ему удастся. Началом его мании послужил сон из разряда кошмаров, который приснился Стасу лет двадцать назад – именно с того момента обстановка в их доме стала походить на хаос, и каждый раз жена возвращаясь пыталась внести равновесие между современным благоустроенным жилищем и первобытной пещерой.

– Я хочу поставить тебя в известность… – нарушил он воцарившееся молчание с сигаретой в зубах.

Раздался щелчок, белые клубы медленно и хаотично начали расползаться по направлению к жене – новое достижение для бросающих курить, практически полностью имитировало настоящие сигареты. Лидия по старой привычке сморщилась, хотя запах у данного дыма, скорее пара, не вызывал явного раздражения.

– И заметь: не спросить разрешения, а поставить в известность, – картавил он, удерживая дымящуюся псевдосигарету зубами за самый край и казалось, что она вот-вот вывалится у него изо рта. – Я собираюсь провести практический опыт. Сегодня. Поэтому насчёт сорок второго… эти твои издёвки… эти… зубоскальные твои…

Всплывающая периодами болтовня о переносе в прошлое поначалу Лидию забавляла, со временем стала надоедать, а сегодня звучала, как угроза суицидального характера. Измотанная и уставшая она возвращалась с одной лишь мыслью: доползти до кровати, ей стало дурно, она привалилась к диванному подлокотнику, оттягивая от шеи двойной ворот белого свитера, будто ей не хватало воздуха при открытом окне.

– Что ты собираешься? – переспросила она еле слышно.

Стас глубоко в очередной раз затянулся, прикрыв глаза. В её сторону он смотреть опасался, возможно из страха, что она сможет отговорить его от этой затеи, и он передумает… Он уже всё решил и теперь его ничто не остановит, он всё просчитал: сегодняшнюю ночь он определил в разряд особенных по многим критериям для того, чтобы совершить скачок на восемьдесят лет назад. Он прекрасно осознавал, что риск огромен: с одной стороны, испытуемый, то есть сам создатель сомнительного устройства Станислав Кураев впервые задействовав этот прибор и совершив скачок, мог, благодаря непредвиденным отклонениям там и остаться, с другой – весь многолетний труд, которому он посвятил уйму времени, с огромной долей вероятности мог оказаться напрасным, и несостоявшееся перемещение в прошлое его уничтожит морально.

– Я окончательно принял решение: пора переходить к испытаниям. Каждый день я задаю себе вопрос: работает ли оно? Есть ли смысл в дальнейших моих изысканиях? Почему бы не проверить, собственно говоря, что мне мешает? – В нём распалялась детская нетерпеливость, азарт, жажда к действиям. Не дожидаясь от неё какого-либо одобрения, он завёлся от собственных слов: – Ты можешь представить какой это будет прорыв?

Лидия с размахом хлопнула себя по ногам.

– Ты тронулся рассудком!

– Да, я тронулся! – Стас вскочил с места и начал энергично прохаживаться из угла в угол. – И очень давно, если ты не заметила… – Он остановился у стола и небрежно повторным щелчком потушил курительное устройство. – Думаю, тебе известно, что по ходу истории были далеко не единичные случаи, когда великое открывалось людям в снах… И я – один из таких людей, на кого снизошло видение. Спрашивается – откуда? – Он навис над ней, скрестив на груди руки. – Откуда нам вдруг приходит во сне то, чего мы даже и представить раньше не могли?

Указательный палец взметнулся вверх. Взгляд Кураева пребывал в пограничном состоянии между азартом и безумием. Заканчивал он речь, перейдя на шёпот:

– Внеземные цивилизации – вот откуда!

Маньяк, подумала она, одержимый фанатик, не поддающийся лечению, тронувшийся рассудком… Считает себя избранником, отмеченным неким внеземным разумом, решившим, что он особенный. Сон ему видите ли приснился… Никому до сих пор не снился, а ему там что-то показали, причём такое, что он даже не в состоянии объяснить – что.

Ответная реплика из её уст вылетела сама собой: «Ну, допустим…» Он уставился на неё с удивлением, потому как приготовился к длительной обороне – полемике на одну только тему снов, рука с оттопыренным пальцем вяло свесилась вниз – первый этап пройден, на внеземное происхождение его мыслей она согласилась, или почти согласилась…

– Что ты этим хочешь сказать? Что значит это твоё «Ну, допустим»? – последнюю фразу он произнёс фиглярничая перед ней. – То есть, ты всё-таки допускаешь…