В редакции журнала Юность на дверях главного редактора в то время висел вполне примечательный плакат-лозунг.
Не с внешней стороны редакторской двери, конечно, а с внутренней.
Чтобы прихожане не заметили.
Кстати, Бродский умер, а стихи его живут.
Такие дела.
И ничего у меня от него не осталось.
Вот, правда, есть такое стихотворение, что написал на его смерть Володя Мишин, Бродского хороший знакомый еще по иммиграции и мой добрый друг. Царство ему небесное.
На смерть Бродского.
«Стихи на смерть Т.С.Элиота»
Умер Бродский… Добавить нечего.
В шесть часов утра или вечера —не имеет зимой значения
для закрытого помещения
капитала в швейцарской банке
жестяной из под валерьянки,валидола и корвалола —чтоб пореже в груди кололо
в ярко-красном стручковом перце,именуемом ниже «сердце»
Расстреляло запас орудие
гениального словоблудия,не подверженного конверсии,но – согласно известной версии —душа гения отлетела,дистанцировавшись от тела,подлежащего погребению_
и сказуемого поебенью
четверть века тому в Империи
бывшим ведомством Л. П. Берии
Остаются в прошедшем времени
падежи, части речи, премии,телогрейки, абзацы, мантии,визы, консульства, дипломатии,пересуды, суды, ОВИРы,фунты стерлингов, Йены, лиры
(в смысле денег и музы в смысле),отвердевшие полумысли,не дошедшие до бумаги,и – трёхтомник в универмаге
В настоящем – слова-сироты.
И поэтов взвода и роты,батальоны полки и армии —тех, что, встав за станки токарные,подгоняют их так и этак,как в прокрустовы рамки клеток
тематического кроссворда,именуя всё это гордо,почему-то стихов твореньем,а не просто – бумаги треньем
Впереди – если верить слухам —бесконечные сборы с духом,варианты реинкарнаций,перемены полов и наций,местожительства и профессий,христианских и проч. конфессий,конституций, гражданств, привычек,коньяка, сигарет и спичек
языка, цвета глаз и кожи.
И имен, к сожаленью, тоже
Имена остаются с телом —на надгробиях первым делом
(а бывает, что и последним —с позволенья сказать, наследием).
Иногда – на листках бумаги
(см. «трёхтомник в универмаге»).И в сердцах (не сочтётся пошлым!)
современников – если в прошлом
был к тому подходящий повод
и для связи двужильный провод
Ну, а проводы – те недолги.
Далеко до Невы и Волги.
Где он нынче – Василь’вский остров?
(Пригодился чужой апостроф
для родной, изначальной речи).Да и речь далеко-далече.Время сжалось до мертвой точки.Все слова – кроме нижней строчки —ожидает приют сиротский:
Бродский умер —
да здравствует Бродский!
Виктория Сван так пела, что очень хотелось сесть ей на лицо. Это Жванецкий так выразился о ней после встречи зарубежных журналистов с Клубом Толстяков России в 1998 году в Питере.
Нажралась эта лебедь белая там как грелочка и давай горланить Калинку-Малинку-Мою. И никто не мог ее остановить из уважения к женской зарубежности, так трудолюбиво и старательно, не, пропуская ни единого слова, она выводила – Кальйинка-Мальйинка мойа.
Да, и еще вот что, в 1999 году, в марте, Виктория Сван, к тому времени ярая антиглобалистка, получила прямо в лоб большую полицейскую пулю со слезоточивым газом около консульства Соединенных Штатов в Торонто, во время демонстрации протеста бомбардировки Югославии.
Через четыре дня она благополучно скончалась в госпитале у себя дома в Стокгольме от кровоизлияния в мозг, так же как Антоша Горонков в своё время в Тель-Авиве.
