– Нет, со мной еще парень был. Сергей. Только я не знаю, куда он подевался. Он жену, вроде как, искал.
– Видно, это она и была… Слушай, Ирма, ты можешь меня здесь подождать? Недолго. Тут у меня еще один человек остался. Я схожу за ним, и будем выбираться.
– А ты знаешь, как?
– Конечно, дорогая, – и Баревский улыбнулся, продемонстрировав отсутствие одного из передних зубов…
…Сережке снилось, что он стоит на холме над необъятной зеленой долиной. Был солнечный летний день. Где-то вдалеке виднелось дерево – высокое, красивое, раскидистое, с толстым стволом и пышной кроной. Листья почему-то с одной стороны были ярко-синими, а с другой – малиновыми. Встречались в кроне и снежно-белые листочки. Они составляли собой узор, в котором, если приглядеться, можно было прочитать слово «UIDA». Что это значило, Сережка не знал, но ему было хорошо и спокойно. Недолго.
Внезапно стало темнеть, поднялся ветер, и над необычным деревом начали сгущаться фиолетово-черные тучи. Сережка кубарем скатился с холма и, сломя голову, побежал через долину. Он чувствовал: дерево в опасности, и он должен его защитить. Но не успел – прямо из-за туч вылетели гигантские металлические щипцы, вроде тех, которыми дантист удаляет зуб. Они молнией спикировали вниз и вгрызлись в землю недалеко от дерева. Через секунду щипцы вынырнули обратно, держа в зубастой пасти один из корней дерева.
Сережка истошно закричал, но было поздно: челюсти клацнули, отхватив корень почти целиком, и из короткого уродливого обрубка брызнула настоящая, человеческая кровь. Несколько капель попали Сережке на лицо, обжигая, словно кипяток. А щипцы тем временем принялись за другой корень. Они вырвали его из земли и скрутили в какой-то немыслимый узел. Закончив свое черное дело, щипцы пропахали на прощание землю под деревом, и улетели. Сережка упал на колени, корчась от боли, которая словно передалась ему от обрубленного корня.
А с израненного дерева начала опадать листва. Первыми облетели белые листья, причем упали так, что буквы «U» и «I» остались одной стороны от рытвины, оставленной щипцами, а «А» и «D» – с другой. Налетевшим порывам ветра первые две буквы унесло в неизвестном направлении. Дерево же буквально на глазах высохло, согнулось, стало тонким и кривым, кора на верхушке собралась в какую-то уродливую шкуру и словно засосала в себя все ветки, накрыв их мерзко подрагивающей на ветру кожистой складкой. И тут в руках у Сережки оказался карандаш – большой, размером почти с него самого.
Юдин начал рисовать – прямо на воздухе. Вокруг изуродованного дерева он выстроил нагромождение металлических конструкций, с шарнирами, проводами, какими-то странными механизмами. Вскоре перед ним стояло нечто, похожее на готовую к старту ракету. Затем Сережка нарисовал металлические латы и себе, а под конец одел в защитный панцирь буквы «AD». Вот только «I» и «U» остались его карандашу неподвластны. И Сережку это пугало, но он загнал свой страх так далеко, что почти о нем и не вспоминал. Ну, разве что на секунду, когда просыпался в холодном поту после очередного кошмара про щипцы и дерево… И даже не думал о том, какие сны видит в это время его жена…
…Яна проснулась от острой, пульсирующей боли в руке. Она посмотрела и ахнула – ее запястье раздулось, браслет часов практически утонул в складке, кисть посинела, пальцы стали похожи на сосиски. Багровая царапина, тянущаяся от локтя к ладони, стала совсем черной и обросла синюшной паутинкой лопнувших капилляров. Девушка с большим трудом расстегнула часы, и боль слегка поутихла. Однако пальцев своих она не чувствовала. Яна закатала рукав повыше, глядя на загноившийся шрам – след от недавней встречи с совоборотнем.
