– Ой, больно!…
– Тихо, сейчас будет лучше.
– Да… правда легче.
– Не бойся, быстро пройдет. Если распухнет, спиртом…, – Андрей наклонился к Яне, и прошептал, почти касаясь губами ее уха. – Протирай…
– Конечно…, – выдохнула Яна.
– Послушай, можно нескромный вопрос?
– Валяй, – голос Яны звучал так, словно от простого протирания раны водкой она уже порядком захмелела. Будто спирт, проникнув в поры кожи, вступил в какую-то странную реакцию с ядом совоборотня…
– Почему ты хотела от мужа уйти? – помолчав, спросил Андрей.
– А ты откуда знаешь? А, пофиг… Новая любовь… Я переду-у-у-умала-а-а! Оказалось – не любовь! – девушка развела руками и звучно фыркнула. – Хочешь жуткую вещь? – Яна криво усмехнулась. – Знаешь в кого я типа влюбилась?
– Ну?
– В девушку! Прикол, да?
– Ну и что? Всяко бывает. А что, к мужикам совсем интереса больше нет?
– Да есть! Это я недавно поняла, уже вот здесссс…, – Яна еле ворочала языком.
– Молодой, твою мать! – с досадой выкрикнул Баревский.
– Чего?
– Да ничего, ничего, солнышко. Так что же тебя сподвигло-то на розовые подвиги?
– Да Серега говорил, что это я типа так себя искала… Ну-у-у, может быть… У него эти… Доктор, у меня эттта…, – Яна снова глупо ухмыльнулась. – Как их там? А, комплексы! Да, у него там… Там, в детстве ветра были-и-и-и… у-у-у… ураганные. Морозы там типа всякие… особо сибирские… злобсссссс… ствующие… Тяжелое детство, примерзшие к полу деревянные игрушки…
– Э-э-э, девочка, ты уже гонишь, – с этими словами Баревский притянул Яну к себе. В следующую секунду они уже целовались. Еще через несколько секунд Андрей резким движением развернул девушку спиной к себе. Поэтому она не увидела одной любопытной детали. На лобке у Андрея была татуировка – волчья голова. Сделана она была так, что член торчал прямо из оскаленной звериной пасти…
…В одном конце высокой, в два этажа, остекленной галереи, открылась маленькая, едва заметная дверь. Из нее, засунув руки в карманы, чуть прихрамывая, вышел Макс Кравцов. Губа у него была разбита, одежда изорвана, сам он весь был покрыт начавшей подсыхать коркой из крови и какой-то розоватой слизи. Навстречу ему из такой же двери в другом конце галереи появился, на ходу застегивая ширинку, и, едва заметно посмеиваясь, Андрей Баревский. Дойдя до середины, оба остановились и принялись сверлить друг друга взглядами.
– Ну? – после продолжительного молчания спросил Макс.
– Мне вот всегда было интересно, – задумчиво произнес Баревский, – Как там внутри стены, когда она тебя заглатывает? Ни разу не доводилось испытывать.
– Ну и какой же ты герой после этого, – криво усмехнулся Макс. – Меня невежей называл, а сам-то не знаешь ни хрена! Хе!
– Молодым везде у нас дорога, – пожал плечами Андрей. – Да я и не успеваю за всеми современными выкрутасами уследить. Стена ведь у нас, если я не ошибаюсь, что-то новое?
– Да, из недавнего. Не знаю, кто придумал. Может Королев. Его стиль, гаденыш!
– Неужели не ты? А что так? Фантазии не хватило?
– Не ехидничай. У меня фантазия не такая извращенная, как у Петьки. Ты спроси у этого любимчика Полковника, что он курит на досуге. Это надо же было такое выдумать! Бр-р-р! Там внутри… как бы трубы длинные… механизм, но он живой… из живой материи, вроде как. Все мягкое… мокрое… теплое и склизкое. И движется, пульсирует… словно переваривает тебя, а потом выплевывает…
– Интересная концепция… Слушай, а на фиг ты с совоборотнем полез драться? Успели бы сбежать…
