— Ба, да я нормальный парень!
— Всех моих коллег… этой направленности… выдавал один факт – отсутствие интереса к противоположному полу. Поклонницы вились, да – те, кто не был в курсе. Тогда это скрывалось, поэтому не в курсе были почти все. Но было видно, что…
— Ба! — рявкнул Иван. — Да были у меня девушки! Много! И сейчас есть!
— Покажи хоть одну.
— Не могу! Они тебе не понравятся! Они… ну понимаешь, у меня плохая память на лица. И на имена. Я цвет волос только помню… иногда.
— Мимолетные увлечения, — Ядвига тяжело вздохнула. — Ясно. Даже не знаю, что хуже: внук гей или внук казанова. Я уже не верю, что дождусь правнуков.
— Бабуль, мне двадцать семь! Не рановато ли?
— Прекрасный возраст для продолжения рода. Я поздно родила твоего отца, сейчас очень об этом жалею. Бог не дал мне второго ребенка, и я Его вполне понимаю: съемки, жара, холод, усталость, физическая и эмоциональная, мой…хм… специфический дар, и я сейчас не о театральном таланте. Вы, мужчины, не понимаете, что такое нерастраченная материнская любовь. И, в конце-то концов, я ведь должна передать кому-то свои… активы. Раз с тобой не получилось…
— Баб, ты опять? Ну сколько можно напоминать? Я помню, помню: ты темная, я светлый. Надоело это слышать, ей-богу, — на лице Ивана появилось скучающее выражение.
— Я не в упрек, — Ядвига прожевала крошечный кусочек утки. — Я констатирую факт. Мне нужны правнуки. Хотя бы один. Желательно, чтобы он был внучкой.
— Ба-а-а!
— У меня зимой именины, круглая дата, планируется суаре для своих. Помнишь? Впрочем, неважно. Жду тебя с подругой. Да-да, Ваня, выкрои время и обзаведись девушкой. Пока я прошу просто начать с кем-нибудь нормальные взрослые отношения… нет, я настаиваю! Брак – это тяжелый труд, требующий серьезного обучения и практики. А ты в этом контексте пока только начальную школу окончил.
— Я подумаю. Все, я сыт, я ухожу, спасибо за обед.
— Стоять. Шах, заблокируй его. Будет дергаться – укуси!
Шах спрыгнул со своего стула, лениво прошелся вдоль стола и потерся о ноги вскочившего с места Ивана. Парень застыл, мученически подкатив глаза. Шерсть кота засветилась, крошечные искры осыпались на пол с живота, груди, кончиков ушей и хвоста, ударяясь о паркет и вспыхивая.
— Предатель, — прошептал Иван, пытаясь сбросить блокировку.
— Балбе-е-ес, — промурлыкал кот.
— Только попробуй цапни.
Шах игриво осклабился. Небось, до сих пор припоминал младшему Леонтьеву его детские шалости.
— Если не сделаешь то, о чем я пока прошу тебя любезно, прекращу материальную поддержку твоих проектов, — проговорила бабушка, отложив вилку и нож.
— Б-А-А-А!
— Не нужно так орать. Я понимаю, что ты трудишься, признаю, что стараешься. Но эти твои… похождения! Это неблагоразумно, Ваня! Тебе бы сейчас сидеть тише воды, ниже травы.
— Бабуль, да забыл он обо мне давно! — взвыл Иван. — Опасность миновала!
— Я не уверена. И твой директор Тарас Петрович сомневается.
— Девочки, осторо…! — поспешила крикнуть Катя, но Маша и Настя уже вовсю носились по домику.
Впрочем, разогнаться в нем было негде. «Не поместимся», — расстроенно констатировала Катерина, осмотревшись. Две крошечные комнатки, веранда с зачахшими горшечными цветами и кухонька, половину которой занимает огромная печь. Печь это, конечно, круто, но Катя предпочла бы современную плиту.
Мебели в доме было мало. Имелись две кровати с провисшей сеткой, небольшой шкаф, стол и пара шатких стульев. Тоже не фонтан.
