— «Все-таки»? Нас вообще-то дом устраивает! А вас не учили стучаться?
Парень почесал в затылке:
— Учили… когда-то. Очень давно. Но здесь это не всегда прокатывает.
Катя сама несколько смутилась. Дверь в подвал отрезала все наружные звуки. Если бы не грохот, Катерина и не в курсе была бы, что по дому кто-то лазает.
— Как вы вошли?
— Дом впу… Дверь была открыта.
— Неправда. Я закрывала… кажется.
Или нет? Она ведь за метлой выходила в крошечный сарайчик у забора. Вчера днем она его не заметила, как и многое другое, впрочем, оно вообще выдалось сложным, это вчера.
В сарайчике хранились инструменты для сада и уборки. Даже какие-то новомодные приспособления имелись, вроде пылесоса для листьев. Маша и Настя его сразу опробовали. Оказалось, что если дунуть из него человеку в рот и снять процесс на телефон, на раздутые, шевелящиеся губы сбежится толпа лайкальщиков и последователей. «Запустили флэшмоб», — пояснила Маша.
Катерина все больше чувствовала неловкость. Дом-то укомплектован всякими полезностями, а денег хозяйка не хочет.
— Короче, — торопливо проговорила она, — вы меня испугали. Чего вы так орали?
— Я упал, — кратко пояснил Иван. — Я вообще-то шел узнать, нужна ли помощь. Вошел, а тут все так… поменялось. И пусто как-то? Где ваши вещи?
— Мы пока не распаковались, — остывая, проговорила Катерина. Вот же, наехала на человека. Но какого, однако, было так орать? — У нас... мало вещей. Вам самому помощь нужна… медицинская?
— Очень! — вдруг оживился гость. — Плечо… вот тут. И тут. И сзади.
Парень почему-то показал на себе столь обширную область поражения, что Катя засомневалась. Как можно было умудриться упасть на ровном месте при свете дня? Впрочем, когда она вошла, парень стонал вполне непритворно.
— Только метлу уберите. Вы меня… нервируете. А у меня травма, между прочим. Моральная и физическая, пятьдесят на пятьдесят.
Катя фыркнула, но орудие труда и обороны опустила.
— Покажите, что там у вас, — велела она.
Леонтьев охотно стащил свитер и сбросил рубашку. Катерина аж сглотнула. Ну что за день? Сплошной эмоциональный шок. В одежде парень казался худее и мосластее. А без рубашки спортивный вид его как-то… всколыхнул все нежное, девичье, за неимением времени «на глупости» давно засунутое Катей на задворки сознания. Она встряхнулась и сосредоточилась на ране.
На плече Леонтьева действительно красовался странный шрам, словно в него ударила крошечная молния, да так и осталась под кожей голубоватыми прожилками. Рана слегка кровоточила.
— Идемте на кухню, — проворчала Катя. — Зеленка устроит?
— Ага, да побольше, — кивнул Иван, улыбаясь. — И чаю, если можно. Лучшее лекарство от шока – чай с вареньем.
— Чаю можно. Варенье под вопросом. В подвале есть шкафчик, мои сестры говорят, внутри стоят какие-то банки, наверное, прежние жильцы закатывали. Стекло в шкафу пыльное, но на полках вроде джемы и огурцы. Если сможете открыть шкаф, все, что найдете, – ваше. Но сначала обработаем рану.
Иван вошел за Катей на кухню и громко поцокал языком. И почему-то пробормотал:
— Так, значит? Ага. Понятно.
— Что вам понятно? — осведомилась Катя. — Вот тут сядьте, здесь свет.
— Понятно, что осваиваетесь. Ай, больно!
— Как просили, зеленки не пожалела, на здоровье. Странная рана.
— О кровать ударился. Там такие… шишечки на спинке.
— Да? Ловко это у вас вышло. В почти пустой комнате – и о кровать.
— Я старался.
