Самолетик взлетел. Развернув его носом к югу и поставив в режим набора высоты, я полез наверх, к палатке и ноутбуку.
Камера уже давала изображение, все расширявшееся по мере набора высоты, и минут через пять стало ясно, что меня выкинуло на остров. Палатка находилась в его северо-западной части, здесь от края до края было километра три с половиной. Северо-восточная оконечность представляла собой узкий мыс, за которым берег круто поворачивал на юг. В самом широком месте остров имел километров шесть, а с севера на юг простирался примерно на десять.
И был он на редкость однообразным. Везде ровно, никаких холмов или скал, везде сплошные кусты, и только у самого берега кое-где попадаются маленькие рощи низкорослых пальм. Никаких ручьев – да и откуда им взяться на этакой плеши. Более того, песчаные пляжи имелись только на севере острова, и два небольших участка – на северо-востоке. В остальных же местах берег обрывался отвесным уступом высотой от пятнадцати до двадцати метров.
Посадив модель на пляже, я опять уткнулся в карту. Теперь зона поиска была сильно сужена – требовалось найти остров довольно характерных очертаний. Поиск, пожалуй, лучше начать от западного побережья Южной Америки. Так, клочок земли имени Робинзона Крузо не подходит, двигаемся на запад. Тут – остров Пасхи, он больше и не такой формы. Дальше – архипелаг Питкэрн. А вот и мой остров, прямо один в один! На карте он называется Хендерсон. М-да, названьице так себе, но, с другой стороны, окажись остров каким-нибудь Хердельсоном, было бы еще хуже. В общем, в ближайшее же время переименую, решил я. Может, даже прямо сейчас.
Но прямо сейчас не получилось. Глянув в сторону северо-восточного мыса, я увидел какие-то движущиеся по пляжу точки, а взяв бинокль, разглядел, что это люди. Человек десять, загорелые и полуголые.
Поначалу я хотел подождать их у палатки, но потом решил вернуться в свою квартиру, оставив на острове только один кристалл. Тогда у меня будет почти месяц, пока они доберутся до лагеря, а за это время можно попробовать узнать, что за аборигены и в какие времена жили на этом острове.
Поиск в интернете был недолгим, и два вечера подряд я читал книгу Джареда Даймонда «Коллапс» – единственную, где описывалось, кто и когда жил на острове Хендерсон. Как говорится, нет повести печальнее на свете…
Итак, примерно в шестистах километрах западнее Хендерсона находится остров Мангарева. Собственно говоря, это целый архипелаг, находящийся внутри коралловой лагуны. Где-то веке в десятом там появились полинезийцы. Так как острова были вулканическими, там имелся материал для изготовления каменных орудий. Правда, не первосортный, но все-таки. Острова имели горы, а значит, и пресную воду. И были покрыты лесами, где попадались достаточно большие деревья, чтобы из их стволов строить каноэ.
В лагуне водилась рыба, которую было не очень трудно поймать. Там же обитали моллюски в ракушках, из коих европейцы потом добывали черный жемчуг, а полинезийцы их просто ели, а из раковин делали рыболовные крючки – до полутора десятков из одной. В общем, жизнь потихоньку налаживалась, но вскоре переселенцы начали ощущать недостаток двух вещей. Первая – приличный камень: острова Мангаревы состояли из рыхлых базальтов. Кроме того, там потихоньку появилась своя элита, аппетиты которой росли по мере роста благосостояния. В общем, как у нас. И точно так же эту элиту все чаще посещали мысли: да с какого же хрена мы будем давиться теми же моллюсками и той же убогой рыбкой, что быдло? И украшать наши сияющие персоны перьями все того же серого голубя, ибо других птиц на Мангареве нет, да и голубей становится все меньше и меньше. Что же это за народ, который не может обеспечить достойный уровень жизни своих лучших представителей?
