Читать онлайн Тибул Камчатский - Дом на краю света

© Текст Павел Пресняков (Тибул Камчатский), 2020

© Художник Ольга Скворцова, 2020

© Компьютерная верстка, дизайн Людмила Рединова, 2020

Людмила Рединова

«Мир во всех своих частях равно прекрасен, – утверждает Фет. – Красота разлита по всему мирозданию, как все дары природы, влияет даже на тех, которые ее не сознают, как воздух питает того, кто, быть может, и не подозревает его существования. Но для художника недостаточно бессознательно находиться под влиянием красоты или даже млеть в ее лучах. Пока глаз его не видит ее ясных, хотя и тонко звучащих форм, там, где мы ее не видим или только смутно ощущаем, – он еще не поэт. …

Итак, поэтическая деятельность, – заключает Фет, – очевидно, слагается из двух элементов: объективного, представляемого миром внешним, и субъективного, зоркости поэта – этого шестого чувства, не зависящего ни от каких других качеств художника. Можно обладать всеми качествами известного поэта и не иметь его зоркости, чутья, а, следовательно, и не быть поэтом».

Если тебе дано воспринимать красоту, которую ты подслушал и подсмотрел в природе – смело ступай! Эта красота не «весть» из нездешнего мира – она вокруг нас. Уход от реального мира в мир, создаваемый искусством – это типичные черты литературного романтизма. Это чистый и свободный воздух поэзии.

«У всякого предмета, – пишет Фет, – тысячи сторон, но художнику дорога только одна сторона предметов: их красота».

В стихах Тибула Камчатского все предметы емки и вширь и в особенности вглубь. Это не только природа, но и любовь. Они взаимосвязаны, они проникают друг в друга, образуя единый слитный художественный мир. Это вселенская красота, скрытая от обычного взгляда – гармония, музыка. Автор виртуозно владеет словом. С какой любовью он описывает окружающий его мир! Каждый образ неповторим. Их множество, словно бусинки, рассыпаны по страницам – эти с такой нежностью написанные строки! Эти слова-словечки, согревающие нас домашней простотой. Удивительное чутье живой речи. Эти неброские (без особых новшеств) словесные новообразования, так знакомые нам слова, но поданы в какой-то новой «вкусной» форме. Простонародная меткость и что-то подчеркнуто-русское.

Волшебная атмосфера книги наполнена воздухом. Поэт-мечтатель, язычник, баян, сказочник уводящий нас в свой волшебный мир, с восхищенной душой всем происходящим вокруг, наблюдательный мальчишка в холщовой рубахе и глубоко мыслящий старец. Здесь есть все божества языческого пантеона: – это Светибор, (лесное божество, бог лесов, боров, господин Леший), Индрюг-зверь (единорог глава и владыка звериного царства), Гамаюн – вещая птица (реинкарнация Велеса, бога всех трех миров – Прави, Яви и Нави, бога мудрости), Морок (отец темных богов), Навь – темное царство, Мара, Морена (богиня смерти – зима, снежная королева), Белун – добрый дух, старец в белых одеждах и с посохом в руке, и Пан(итал. Фавн) – добрый милостивый бог полей, лугов, пещер и обольститель женщин, Звезда-можжевельник – полынь-звезда, Прозерпина – звезда апокалипсиса, и еще множество богов и духов верхнего и нижнего мира.

Разве можно остаться равнодушным после таких слов:

«Я не табак вытряхиваю – звезды…» Как здорово! Мне иногда кажется, что я вижу этого вечно беспокойного, с распахнутыми от восторга глазами человека, идущего по пояс в траве и не перестающего удивляться всему, что встречается на пути. Поэзию Тибула нужно принимать душой, слушать и блуждать в его мире, наполненном шумом листвы, журчанием рек, криком его серебряных зверей, блуждать в его лете медвежьем, в его садах, снегах…. У Тибула очень много снега, просто сугробы.

Интересна эта фраза тем, что, если привязывать ее к тому, о чем было сказано выше (мифология) – зима, Морена, Мара – богиня смерти – становится жутко.

С необыкновенным теплом и нежностью он рассказывает о своем доме, о природе, наполняя свой рассказ всеми красками, любовью и легкой грустью.

Так порой хочется волшебной сказки! Услышать тихий шорох листьев в своей полутемной квартире, увидеть наполненные белым, чистым снегом крыши, и прекрасную поэзию Тибула. Как хочется побродить с ним в его волшебной стране где растут корабельные сосны, где заснежены дали, где бродит по земле, «собрав свою котомку» удивительный и неунывающий человек.

Елена Кирсанова

Тибул Камчатский необычайно тонкий лирик, чье пронзительное творчество стоит некоторым особняком от поэтически угловатого и лексически жесткого постмодернизма большинства наших современников. Для меня в творчестве Тибула есть некий пластицизм. И, хотя, этот термин больше относится к архитектуре, мне, почему-то всегда хочется применить его к творчеству этого автора. Неоромантизм, о котором, зачастую, говорит он сам – это как-то неполно, мне кажется. Неоромантический пластицизм, я бы сказала так. Иногда мне кажется, что некоторые его стихи близки к импрессионизму в живописи. Образы в таких его стихах словно бы размыты, поэт им придает свойство миража, Фата Морганы, сна, иллюзии, чтобы выразить тончайшие эмоции. Это видение мира внутренним, духовным зрением. Это нечто волшебное. Это часто мир его грез, органично выраженный через тему стиха и высочайшую технику. Это удивительное соответствие формы и содержания. Это очень поэтичная живопись словами. Возможно, иногда чуть-чуть сентиментальная, и, безусловно – романтичная. Тайна очарования всегда присутствует в любом настоящем искусстве. В стихах Тибула есть эта тайна, это волшебство, которое привлекает, к которому хочется прикасаться, к которому хочется возвращаться, чтобы ощутить его снова. Бесспорно, у Тибула – свой стиль. Своя интонация. Художник – это всегда интонация: cвоя, неповторимая. Стихи Тибула узнаваемы. Он художник. И он – Мастер. Разумеется, его творчество, как и любого сколь-нибудь серьезного художника, базируется на опыте и художественных достижениях предшественников. И это не только Фет, перекличка с которым особенно ощутима в легкости, воздушности поэтических строк. Это и Александр Блок, и Сергей Есенин, и Константин Бальмонт. Отголоски творчества многих собратьев по перу разных времен звучат в его стихах. И это можно назвать одним емким словом – традициональность. Но все их поэтическое наследие не снимается поэтом под кальку, и не версифицируется с использованием современной лексики, оно глубоко и тонко творчески им перерабатывается, подчиняясь его уникальному методу создания своей поэтики.

И вот как об этом однажды написал он сам (авторская пунктуация сохранена): «Один из основных принципов поэтики – безвременье принципиальное. Но, в принципе, мое место – предсимволизм, начало модерна. Но, по большому счету, оно абсолютно неважно, для того винтажа, который получается. Потом, как Блок всю жизнь писал один текст ("дневник", грубо говоря) – со "Стихов о прекрасной даме" до двенадцати (не беря в расчет "детские" стихи из домашней стенгазеты – отнюдь неплохие), так и я всю жизнь пишу один текст – подкрадываюсь к нему с разных сторон. Обычно, я говорю, что делаю это заведомо (отсюда ухватился за слово "винтаж") на самом деле, мне абсолютно безразлично. Понятно, что лексика, многие приемы, мелодика, в первую очередь идут от Блока, которого знал напропалую и много читал, когда приехал в Питер, и это не могло не сказаться. Но это абсолютно неважно.

На деле, когда я начал в третий раз уже по-настоящему писать (хотя до этого писал, и даже публиковался; на рубеже 1990-х, шестнадцатилетним, чуть было не вступил в СП /тогда была всеобщая чехарда, можно было пролезть/ но вовремя опомнился) – так вот когда я в третий раз, после двух обширных перерывов, стал писать, то сначала основательно проработал колею. За года два продумал и время, и пространство (основные единицы поэтики), и лексику, и методы (скольжение образа, например, как в сновидении). А уж потом начал – с нуля практически, с фонетики. Так что " поэтический мир" как раз продуман основательно …» (Тибул Камчатский. Из переписки)

Андрей Агафонов. (в сокращении)

…. Тибул не пишет "о чем-то", он вообще не пишет, он – поет. Он бессмыслен, как сбрендивший от грозы соловей. Он щелкает и заливается, но, в отличие от глухаря, слышит себя, что позволяет модулировать мелодии, тише – яснее – нежнее – снова взлет, свист, щелканье… Мелодия задается первой строкой, первая строка, собственно, и есть – мелодия, далее следуют вариации, то, что – вытекает…

Лирика Тибула не есть лирика, при всей своей музыкальности. Взволнованное сердце, страсть, нерв, хоть какой-то намек на ЗЛОЕ чувство – отсутствуют начисто, нет их, нет совсем… Странно, что – странно ли? – ЛЮБВИ нет в этих стихах, нет СОВСЕМ, как нет у соловья любовных песен, зачем они ему? Его дело – СЛУХ УСЛАЖДАТЬ… хотя, конечно, некое настроение, неизменное, ровное, прослеживается, от строчки в строчку – достаточно светлое настроение, вроде белой ночи… или белой горячки на рассвете, когда уже устал вырываться, смирился, всхлипнул, затих… И слушаешь уже не то, что происходит ВНУТРИ (чем обычно и занимается поэзия), а то, что СНАРУЖИ. А там все хорошо, без тебя – хорошо, без человеческого, слишком человеческого – слишком хорошо… Бессмысленно давать какие-то советы в поэзии, вполне бессмысленно. Если поэта нет – его сразу НЕТ, и в большинстве работ это сразу же и обнаруживается, по первым строчкам. Придираться к падежам – это от жалости. От гуманизма. Лишь бы не сказать прямо: не пишите больше никогда, не Ваше это, и не будет Вашим. С Тибулом все наоборот – его стихи настолько естественны для него же, они как бы и есть – он сам, и поправлять их (пробовать поправлять) – это все равно что с завязанными глазами пытаться сбрить автору брови, или обрезать ногти… Поэтому просто распахните окно, просто удивитесь, какая ночь сегодня, какая, мать ее, волшебная ночь, и Ваш дом, где бы он ни был, окажется на краю света.

Тибул Камчатский – очень интересный и очень необычный поэт. Да-да, Тибул Камчатский, действительно, поэт интересный и необычный.

Трудно быть необычным в XXI веке, когда в поэзии уже все сделано и сказано. Трудно быть интересным в XXI веке, когда вокруг уйма великолепных авторов. И, если не уклоняться от традиционных форматов и не перешагивать через профессионализм, то чем может привлечь современный автор настоящего читателя? Только аутентичностью. Только способностью жить в своем – феерическом, пусть и не всем понятном, – мире.