–Решили что…– отец Гейба попытался вставить своё слово, но Дина всё же закончила свою мысль первой.
–В общем, ты можешь остаться у господина Мортена до следующих выходных.
Если бы сонное состояние Гейба было настоящим, а не поддельным, то сейчас бы его точно сняло как рукой. Мальчик не верил своим ушам. Такая щедрость от родителей была для него большой неожиданностью: целая неделя каникул, да ещё с его-то оценками! Но особенно воодушевляла мысль о том, что родителей рядом не будет. Мама не посмеет пропустить работу, а папа – вечерние пьянки вместе с друзьями. Так что, он тут останется наедине с…
–Но имей в виду,– прервала размышления сына Дина,– Ты останешься тут не один. Как оказалось, твой папа, втайне от меня…– она с укором посмотрела на мужа, потом повернулась опять к Гейбу,—…сговорился вместе с родителями твоих друзей. Так вот. Все они, и ещё несколько человек, также останутся здесь до будущей субботы, после чего мы приедем и тебя заберём.
Гейб не знал, как отреагировать. С одной стороны, он давно не видел друзей и был рад провести с ними лишнюю неделю. Но с другой, это означало, что Джерри вместе со своей семьёй также останется здесь. А вместе с ним и его гадкий сын Фрэнк Уоллис. В прочем, мальчик не стал особо по этому поводу переживать, и сказал, заикаясь:
–С-с-с-спасибо.
Мама улыбнулась и отправилась к не до конца собранным чемоданам, а папа, оставшийся стоять у двери, как-то непонятно подмигнул Гейбу, после чего последовал вслед за миссис Уилсон, видимо, решив помочь ей с уборкой. Мальчик остался один, гадая над жестом отца. В итоге он пришёл к выводу, что это, скорее всего, значило что-то вроде: «Не пакости, иначе мне конец».
* * *
Как и говорила миссис Уилсон, к полудню они собраться так и не успели, даже не смотря на то, что Гейб "проснулся". Последний чемодан был закрыт только к половине четвёртого, когда у мамы Гейба чуть не случился нервный срыв. А до того момента в комнате царила такая напряжённая обстановка, что Гейб решил прогуляться по особняку, не желая слушать нервные крики матери.
Прогулка не увенчалась особым успехом. Однообразие интерьера дома довольно быстро наскучило мальчику, и он отправился в главный зал, где накануне вечером подглядел за танцем Рика и Энни. Здесь было тихо и спокойно, но в тоже время Гейб чувствовал себя несколько неуютно. Ощущение того, что по лакированному паркету всё ещё кружатся двое влюблённых юных танцоров, никак не покидало юного любителя детективов, однако он всё же уселся кресло у самого входа в зал и принялся вновь перечитывать газету с загадкой на сотню фунтов.
Но как бы он ни старался, как следует подумать над разгадкой этого преступления у Гейба не получалось. И он достаточно быстро выяснил почему. Воспоминания о танце Рика и Энни и об их последующем поцелуе никак не покидали голову мальчика. В том, что он увидел, не было ничего особенного. На первый взгляд.
«Я и не знал, что Рик умеет танцевать», – эхом отозвались в голове Гейба его же собственные слова. Затем они повторились, правда, на сей раз с несколько другим концом: «Я и не знал, что Рик умеет цел…»
Его размышления неожиданно прервал громкий чавкающий звук, разлетевшийся по всему залу. От неожиданности Гейб вздрогнул и забегал взглядом по помещению. В прочем, он достаточно быстро нашёл причину нарушенной тишины: во входном проёме, опершись на дверной косяк, стоял Фрэнк. В правой руке он держал надкусанное яблоко. Не стесняясь своего громкого чавканья, Фрэнк сказал:
