звучит ещё пронзительней в тиши…
Но в ночь осколки вдовьего ларца
посыпались с расколотой души.
Глухие причитания старух
сравнятся разве с голосом вселенной?..
И даже тех, кто к посторонней боли глух,
пронзит тот крик до чашечки коленной.
Увы! Осколки эти не собрать:
не существует в мире нашем силы,
которая умела бы стирать
границу между жизнью и могилой.
2.
Россия – древняя несчастная страна, —
рыдают бурь минувших отголоски,
и современные крутые времена
добавили печальные наброски.
Афганистан, чужой Афганистан,
российский календарь кровавой датой
едва-едва лишь метить перестал,
как вновь на кладбище работают лопатой.
И стоны слышатся уже довольно близко —
предсмертный вопль, как колокол в ушах:
Алма-Ата и Душанбе – не Сан-Франциско,
Баку и Грозный – не какой-нибудь Эль-Шах.
…Так много свежевыструганных досок
сгниёт в земле, не став теплом в печи.
И Ярославны слышен отголосок
во вдовьем крике, пролитом в ночи.
3.
О чувствах тела, скрытого во фраке,
не ведает отброшенная тень…
И если предводитель хочет драки, —
немедленно её исполнит чернь.
И пузырясь кровавою слюною,
замрёт на полукрике чей-то рот…
Потешатся правители войною,
а все страданья примет их народ.
Когда же нас история научит,
что мир не есть отрыжка тишины?
Так пусть же вечность пряжу жизни сучит
руками нежной ласковой жены.
Пусть эти руки впредь не испытают
холодную шершавость скорбных плит,
пусть нитью милосердия латают
протёртый бесом мира монолит.
И пусть над вами в бреющем полёте
запнётся истребитель впопыхах.
Вы в пашне жизни новый клин пробьёте,
размазав чернозём на лемехах.
И ваша пусть счастливая супруга
не вцепится в посмертный медальон.
И крик ночной притихшая округа
не принесёт, как «похоронку» почтальон.
4.
Забудут люди древние могилы,
трава времён набросит тень листвы…
Неужто вновь отыщутся дебилы,
желающие слышать крик вдовы?
По прошествии полутора месяцев безрезультатных круглосуточных бдений в ожидании пропавшего собственного супруга, принявшего в воспалённом воображении Чёрной Вдовы образ не появившегося на свет маленького Кузи, поглощённая безграничным отчаянием женщина наконец сдалась перед нахлынувшей усталостью и оковы крепчайшего сна сковали ей веки.
И тогда Искандер и Добрая Лошадь, ставший на некоторое время Серёжей, осторожно прокрались в мрачную комнату Вдовы, сняли тёмные шторы и унесли их прочь.
Но, к сожалению, наши худшие опасения подтвердились. Несмотря на то, что ненавистные занавеси были сняты и унесены, их мрачная тень по-прежнему затеняла помещение. Таким образом, подозрения подтвердились – мрак в комнате создавал вовсе не пресловутый кусок полотна. Он исходил от почерневшей до состояния кромешности обуглившейся на пламени трагической реальности скорбящей души несчастной женщины.
Став вдовой, женщина однажды безответственно поддалась соблазну укрыться под сенью покойной и тихой безысходности и теперь не сможет оттуда выбраться до той поры, пока суровый властелин своими колдовскими чарами не увлечёт её за собой, как единолично принадлежащую собственность. Остаётся лишь обречённо ожидать того момента.
