Невестка подхватила меня под руку, хотя я была вполне способна идти сама. Тяжесть ее тела на моей руке лишь усилила чувство усталости.
Обогнув лобби, я заметила внутри больницы круглосуточный магазин. Люди в халатах стоя ели быстрорастворимую лапшу. Я же ничего не ела со вчерашнего дня. Интересно, неужели невестка считает, что женщина, потерявшая мужа, не может чувствовать голод? Вдруг накатил прилив злости от ее бесполезной заботы.
– Спустись первой. Если я сейчас не поем, мне не хватит сил, как и ребенку в животе.
Заметив мой живот, невестка, наконец, осознала свою оплошность:
– Давай я куплю тебе что-нибудь. Что ты хочешь?
– Не волнуйся. Просто я…
– Может, кашу? Еще здесь неподалеку есть забегаловка с домашней едой.
– Пожалуйста, оставь меня. Я сама разберусь. Просто займись своими делами, – неожиданно для себя я выплеснула накопившийся стресс.
Невестка удивленно замерла. Она обиженно посмотрела на меня, недоумевая, почему я не оценила ее заботу.
Я зашла в магазин, не заботясь ни о чем на свете. Едва оплатив лапшу, немедленно залила ее кипятком и принялась есть. Мне было все равно, что именно я ем. Просто хотеось насладиться одиночеством и едой, какой бы она ни была. Невестка смотрела на меня через стекло, вероятно, думая, что я так странно веду себя из-за шока.
Когда я вернулась в морг, там уже собралась семья мужа. Хотя назвать их семьей было бы преувеличением – скорее, это был постоянный источник проблем.
Муж рос сиротой: у него не было ни родителей, ни братьев, ни сестер. В шесть лет он потерял родителей в автокатастрофе, и единственной опорой для него оставались родственники по линии дяди. Но дядя, занятый своими детьми, всегда считал его обузой.
– Ах ты, лицемерка! – внезапно закричал старший племянник, едва увидев меня.
В резиновых тапочках и сером спортивном костюме он выглядел так, словно только что отошел от компьютерных игр.
– Наконец мужа в гроб загнала, да? – тетка мужа тоже повысила голос.
Рядом с дядей стояла женщина-полицейский в форме. Родственники мужа кричали во все горло, будто хотели привлечь внимание полиции.
– Да как вы смеете! Как можно так говорить? Разве эти слова сейчас уместны? – не сдержалась невестка.
– Эй, осторожнее! Эта плутовка убьет и тебя! – племянник нахватался грубости у своих родителей и теперь обзывал меня «плутовкой».
Во рту еще оставался соленый привкус лапши, и я наслаждалась им, наблюдая за их несдержанным поведением.
Женщина-полицейский, привыкшая к таким сценам, спокойно протянула мне визитку. Там было написано: «Ким Мисук, сержант полицейского участка Западного округа города Хвасон». Офицер была высокой, и ей очень шла форма.
– В ближайшие дни мы проведем вскрытие, чтобы установить точную причину смерти. Похороны можно будет организовать позже. Мы вернем тело как можно быстрее. Если возникнут вопросы по расследованию, свяжитесь со мной.
Дядя мужа подошел к сотруднице полиции и окинул ее оценивающим взглядом:
– А мужчин у вас в отделе не нашлось? Расследование должно проводиться по всем правилам!
– В расследовании участвую не только я. – Она явно не хотела обсуждать неудобные темы и поспешила покинуть помещение. – Мне нужно, чтобы вы проехали со мной в участок и ответили на несколько вопросов о вашем муже.
– Хорошо.
Офицер бросила взгляд на мой живот. Было заметно, что она догадалась о беременности.
– Хорошо себя чувствуете? Если вам тяжело…
