Дом семи ветров - страница 11

– Пойдёмте. Я вас провожу.

Растеклись и стукнулись пластиковые бусины в дверном проёме.

Если каждое человеческое жилище имеет собственный неповторимый запах, то этот дом пах сухими травами, душистым перцем, слегка «белизной» и нафталином. Переступив порог, Игорь Икончиков и синеглазая девушка очутились в овальном зале, по-видимому, служившем прихожей. Озираясь, Игорь Икончиков отметил про себя, что внутренность этого дома – сущий архитектурный кошмар и эстетический хаос, и удивительно, если здесь не искажается пространство и не нарушается пространственно-временной континуум.

Слева от половика у двери, почти под полосатой банкеткой, свалена в кучу всевозможная обувь: женские сапоги, кирзачи, иссиня-чёрные галоши, мужские ботинки на меху, кеды, кроссовки, шлёпанцы, рядом – ящик с щётками и разноцветными шайбами кремов. Над этим возмутительным безобразием навешана одна на другую верхняя одежда, и деревянная вешалка с полкой, кажется, вот-вот обрушится от тяжести. Вдоль стены протянулся старый ореховый шкаф, состоящий из блестящих лаком, с тёмными рамками, дверц и ящиков. К торцу шкафа прислонены рыболовные снасти, перекрытые ещё снегокатом, санками и несколькими велосипедами, а на стене за этим висит овальное зеркало. По другую сторону – зеркальное трюмо и старинные часы с маятником в резном футляре, отбивающие каждый час. На стенах картины в позолоченных багетах. В эти стены втиснулись голубые узоры на, очевидно, изразцовой печке. И правда – здесь смешались, кажется, все эпохи.

Напротив двери, в которую зашли Игорь и девушка, была другая дверь, тоже распахнутая настежь – и вела она в сад. По прихожей разгуливал сквозняк, взрывая тюль в проёме задней двери. Пластиковые бусы на входе были для него слишком тяжёлыми. А у задней двери свален всяческий садовый инвентарь – лейки, грабли, лопаты. Где-то среди них Игорю померещились даже вёсла, но он не удивился бы, будь они и правда там.

Над овальным залом прихожей полумесяцем нависла галерея, от которой спускалось четыре лестницы – две встречались у центра, а ещё две, по краям, компактно завинчивались в спираль. И резные перила у всех этих лестниц различались по форме.

По-хозяйски уверенно девушка повела Игоря Икончикова вверх по лестнице, которая отходила из центра вправо. Чем выше они поднимались, тем отчётливее и гуще становился приятный аромат, но уже не трав, а смеси амбры, мускуса, цитрусов и много чего ещё; в общем-то, неискушённый Игорь не мог разложить его по компонентам.

Остановившись у зелёной двери, девушка в венке настойчиво постучалась, затем положила пальцы на ручку, приоткрыла и заглянула внутрь. Жестом показала Игорю Икончикову следовать за ней. За дверью оказалась тёмная комната, по стенам которой стояли столы и застеклённые шкафчики. Обстановка походила на лабораторию безумного учёного или ведьмы: на подвесных полках какие-то колбы с разноцветными жидкостями, причудливо изогнутые реторты, цветы в пробирках и, как в центре всего, медная громада дистиллятора.

В комнате-лаборатории было душно, и здесь стоял этот густой запах, от которого кружило голову.

Девушка остановилась у деревянной закруглённой сверху двери и постучала. Внутри Игоря Икончикова зарождалось настырное чувство, что напрасно она стучит в эту дверь, потому что на самом деле кроме них двоих в этом доме никого нет, и вообще, может быть, она дурит его, разыгрывая спектакль.