Читать онлайн Aila Less - Лиариэль и сердце Ветролеса

Ночь ещё не отступила окончательно, но Ветролес уже начинал пробуждаться, медленно, будто вспоминая сам себя после долгого сна. Лия лежала без сна на своей сплетённой постели из коры, мха и мягких лепестков, и слушала, как за стенами Дома Обучения шелестят ветви, потрескивает древесина и вздыхает лес. Где-то глубоко под землёй, в самом сердце корней, раздавались глухие, протяжные звуки – древняя песня леса, напоминающая одновременно пульс, дыхание и зов. Эти вибрации были почти неуловимыми, но Лия чувствовала их так ясно, будто они звучали прямо в её груди. Она не могла объяснить, почему это ощущение становилось всё ближе с каждым днём, но знала лишь одно: лес разговаривал с ней. Не словами, не голосами, как говорили наставники, а чем-то иным – тёплым, живым, настоящим. Она не понимала смысла этих песен, но каждый звук отзывался в ней чем-то необъяснимо знакомым, словно напоминание о чём-то давно утраченном, но важном.

Лия осторожно приподнялась с постели, едва касаясь поверхности, чтобы не разбудить тех, кто ещё спал. Её босые ступни легко скользнули по тёплому древесному полу, который мягко поддавался под весом, будто сам дышал в такт просыпающемуся лесу. Она прошла к выходу, приоткрыла плетёную створку и вышла на высокий балкон из гибких ветвей, покрытых каплями росы. Навстречу ей потянулся утренний воздух, пахнущий свежим мхом, пыльцой, листвой и еле уловимыми ароматами ночных цветов, ещё не успевших скрыться от первого света. Всё вокруг было наполнено предчувствием, будто сам лес затаил дыхание.

С самых ранних лет именно это время суток было для неё особенным – когда тьма ещё не ушла совсем, но свет ещё не вошёл до конца, и весь мир словно замирал в ожидании, даря редкую возможность побыть наедине с собой. В такие мгновения не было ни голосов, ни посторонних взглядов, ни чужих ожиданий, под тяжестью которых днём так трудно дышать. Здесь, высоко среди ветвей, в полумраке дорассветного часа, Лия не чувствовала себя ни странной, ни неправильной. Она просто была – настоящая, тихая, в гармонии с собой и с лесом, который, казалось, тоже слышал эту тишину.

Лия шагала почти неслышно по тонкой тропе из переплетённых ветвей, ведущей к Смотровой Ветви – самой высокой точке Плетолиста. Там, среди листвы, открывался широкий вид на весь Ветролес. Внизу ещё дремали дома-корни, словно в тёплых зелёных гнёздах, скрытых под листвой. Мостики из лоз неспешно тянулись от ветки к ветке, а под ними уже начинали кружиться первые светлячки, мягко мерцая в предрассветной дымке. В глубине леса просыпались феи Клана Тумана, вплетая в воздух тонкие вуали, похожие на дым рассвета. А ещё дальше, ближе к восточным кронам, вспыхивали первые искры Клана Сияния – они выдували из ладоней свет, яркий, как утренняя песня леса.

Лия села на край широкой ветви, свесив ноги вниз, и долго смотрела туда, где лес постепенно растворялся в утреннем тумане. За границей Ветролеса, на самом горизонте, между двумя древними утёсами, мерцал едва уловимый свет – бело-зелёное сияние, мягкое, ровное, похожее на дыхание спящего существа. Это было Сердце Леса – источник всей магии, тайна, которую охраняли с древнейших времён, место, куда не ступала нога без права и признания. И Лия знала, что у неё не было ни права, ни стихии. Ни возможности приблизиться, ни даже надежды.

Она до сих пор помнила день, когда стояла у Древа Согласия вместе с другими юными феями. Её сердце билось так, что казалось – вот-вот вырвется наружу.

Она протянула руку, как делали все. Ожидала вспышку света, отклик, знак. Но дерево не засияло. Один из листьев, коснувшись её ладони, засох, медленно и страшно, словно в ответ на что-то недопустимое. Никто тогда не сказал вслух ни слова, никто не осудил открыто, но взгляды были громче любых слов. Они смотрели на неё, как на чужую. На ту, что нарушила порядок, прикоснулась к тому, к чему не должна была. Словно нарушила не ритуал, а глубинный порядок, на котором держался весь лес. С тех пор стихии не отзывались. Ни одна не позвала её. Ни вода, что умеет утешать. Ни свет, что приносит ясность. Ни корень, что даёт опору. Ни даже зола, принимающая сломанное. Лия осталась одна, в тишине, которая день за днём становилась всё плотнее. А вместе с ней – шёпоты. Осторожные, ядовитые, ускользающие: – «Безстихийная». Слово, которое звучало, как проклятие. И которое она слышала даже тогда, когда никто его не произносил.

Лия медленно вытащила из-за пояса небольшой мешочек из тонкой ткани, выцветшей от времени. Внутри хранилась пыльца, которую она собирала по крупице, подглядывая за теми, кто уже знал свою стихию. Там были частички всех шести – крохотные искры воды, света, тумана, звука, пепла и корня, собранные как напоминание о том, к чему ей нельзя было прикоснуться. Она прижала мешочек к груди, будто надеялась, что её вера и её желание, смогут согреть его, пробудить хоть что-то внутри. Затем она раскрыла ладонь. Глаза закрылись сами собой. Губы дрогнули, и в утреннюю тишину едва слышно выскользнул шепот:

– Пожалуйста… хоть что-нибудь…

Пыльца высыпалась из её ладони, подхваченная лёгким ветром. Она закружилась в воздухе, тонким светящимся вихрем, будто на мгновение оживая. Лия затаила дыхание, надеясь на чудо. Но ничего не случилось. Не было вспышки. Не было звука. Не было даже лёгкого колебания воздуха. Всё вокруг осталось прежним. Её ладони дрогнули и сжались в кулаки. Она не плакала – слёзы не шли. Было только знакомое, тихое напряжение, как после долгого ожидания, которое снова ни к чему не привело. Это была не обида. Это была усталость. Глубокая, тянущая, скапливавшаяся годами. Её мечта оставалась только мечтой. Лия не стремилась к величию, не ждала славы. Хотела быть частью чего-то. Хотела знать, что её место – здесь, среди ветвей, среди фей, среди леса, который она так любила. Что и в ней есть что-то нужное, важное, настоящее.

Начинался День Призвания. Это был Праздник Стихий – день, когда всё Плетолисто сходилось к Древу Согласия, чтобы увидеть, как юные феи открывают свою суть, получают свою стихию. Она наклонилась вперёд, словно хотела приблизиться хоть на шаг, и шёпотом произнесла:

– Когда-нибудь… Я всё равно дойду.

В тот миг под её ногами откликнулись корни. Их пение было таким тихим, что другой бы его не заметил. Но она слышала. Потому что они пели только ей. Лия не знала, что этот день станет началом. Что даже без крыльев и без признанной стихии она всё же будет принадлежать этому лесу. Не потому что её выбрали. А потому что она – услышала. Пока другие ждали отклика в дарах, она училась чувствовать саму суть леса. Слушала его тогда, когда он молчал. И, возможно, именно в этом и заключалась её магия – неяркая, незаметная, непонятная, но живая, как дыхание Ветролеса.

Лия вернулась с Смотровой Ветви, когда Площадь уже начинала наполняться гулом голосов и утренним сиянием. Она не хотела идти, не хотела снова стоять под взглядами, но разве могла не прийти? Она стояла в тени цветущего древа, у самого края площади, стараясь не выделяться. Она наблюдала, как феи один за другим стекались к площади: кто-то спускался с высот по мшистым мостам, кто-то перелетал с ветки на ветку, оставляя за собой след света. Их крылья сверкали в лучах утреннего солнца, каждое с уникальным узором и цветом. В самом центре площади возвышалось Древо Согласия – древнее, величественное, окутанное тонкой магической дрожью. По его коре бежали светлые прожилки, похожие на ручейки силы, а листья переливались всеми цветами кланов: глубокая синева Воды, яркость Сияния, густая зелень Корня, серое пламя Золы, мягкий Туман и колеблющийся свет Шёпота. Сегодня, как и каждый год, все феи, достигшие тринадцати лет, должны были прикоснуться к нему, чтобы дерево открыло их истинную стихию.

– Снова она пришла… – прошептала одна из фей, медленно расправляя крылья.

– Думает, на этот раз получится, – отозвался другой голос, тихо, но с язвительным оттенком.

Лия ничего не ответила. Она смотрела, как один за другим подходят к Древу. Когда первая девочка коснулась коры, дерево вспыхнуло светом, и над её головой закружились капли – её стихией стала Вода. За ней мальчик вызвал золотое сияние – знак Сияния. Следом дерево окутал Туман. Каждому фею оно отвечало – вспышкой, мелодией, сиянием. Когда осталась только Лия, на площадь спустилась тишина. Даже листья, казалось, перестали шелестеть. Все взгляды обратились к ней, и в этот миг она почувствовала, словно на её плечи легла тишина всего леса. Она шагнула вперёд и остановилась напротив Древа, того самого, к которому тянулась всё своё детство, веря, что однажды оно услышит её и примет. Закрыв глаза, она прошептала:

– Я готова.

Она протянула руку и коснулась коры. Время замерло. Не было ни света, ни звука. Только один тонкий, почти прозрачный лист начал темнеть. Он свернулся, медленно истлел и рассыпался пеплом у её ног. Лия отдёрнула руку, словно её обожгло. Сердце сжалось от беззвучного удара. Молчание оказалось тяжелее любого шума. В толпе кто-то хихикнул, кто-то отвёл взгляд, а кто-то сделал шаг назад, будто её прикосновение могло заразить. С высоты спустилась Смотрительница – высокая фея с ледяными крыльями и холодным, проницательным взглядом. Она остановилась перед Лией и, не повышая голоса, произнесла:

– Ты не готова. Вернись, когда лес сам позовёт тебя.

Слова отдались эхом по всей площади, будто сам лес согласился.

Лия попыталась заговорить, но голос предал её. Осталась только пустота, в которой медленно поднималась боль. Она повернулась и пошла прочь, стараясь держаться прямо, не ускоряя шаг, хотя всё внутри рвалось на бег. Она не смотрела по сторонам, не слышала, как кто-то перешёптывался, кто-то отворачивался, кто-то жалел. Жалости она не хотела. Ветер подхватил тот самый пепельный лист, закружённый ветром. Он опустился рядом с ней. Но она не подняла его. Просто прошла мимо. Оставив за спиной всё. А в глубине сердца, в самой его тёмной, немолвной части, звучал вопрос – глухой, неотступный:

«Почему именно я?»

Она не вернулась домой. Ноги унесли её прочь, всё дальше и дальше, туда, где не было голосов и взглядов. Чем глубже она уходила в лес, тем тише становилось вокруг. Ветви смыкались над тропой, образуя свод из листвы, под которым не было ни солнца, ни тени – только ровный зелёный полумрак. Казалось, сам лес хотел укрыть её от мира. Лия остановилась у старого дерева, в корнях которого когда-то проводила целые дни, играя, мечтая, сочиняя истории. Тогда она верила, что её стихия – это пение света, дыхание ветра, тайна Тумана. Тогда всё было возможно. Теперь дерево молчало. Ни один лист не дрогнул. Птицы затихли. Воздух был неподвижен, но в этой неподвижности ощущалось присутствие – не звуки, не слова, а дыхание. Оно касалось кожи, проходило по спине, заставляло сердце биться чаще.

– Я не хуже, – прошептала Лия. Голос её дрогнул. – Я не хочу быть ничем.

Ответа не последовало. Лишь тишина, густая, как лесная тень. Лия сжала ладони. На пальцах всё ещё чувствовалась кора Древа Согласия – жёсткая, холодная. Но лес не оттолкнул её. Он просто не ответил. Или, быть может, не был готов заговорить с той, кто не похожа ни на одного другого. Когда она встала, цветок с дерева мягко опустился прямо в её ладонь. Он светился ровным, внутренним светом и источал аромат, которого она не узнала, но почему-то сразу запомнила. Она прижала цветок к груди и закрыла глаза. Улыбнулась – не для кого-то, не потому что нужно, а потому что внутри стало спокойно. Сегодня она не получила стихию. Но впервые почувствовала, что не пуста. Что магия, которую она ищет, не в дарах, не в огнях и не в цвете крыльев.