– Объявил уже, – прошелестел Рубченко. – Приметы его известные…
– Почему он скрывается от тебя? – спросил гитарист.
– Умен и подозрителен, как бес. Прирожденный разведчик.
Степан все-таки покраснел от удовольствия. Киселев выругался, сказал:
– Не будем терять время, Десантники. Квадрат – сто три, корабль не охраняется, а обстановка складывается сложная. Справишься? Там еще Девятиугольник. Предупреждаю: лучеметами не пользоваться!
– Есть, – сказал Сур. – Пятиугольник, машину!
– Вызываю.
– Машин хватает? – спросил голосом Сура Квадрат – сто три.
Киселев ответил:
– Штук тридцать. Пока хватает.
– Я вижу, вы времени не теряли в самом деле.
Они замолчали. Наверно, Квадрат – сто три смотрел в окно – голос Сура проговорил:
– Какой сильный ветер… Пыль.
– Не теряли… – подтвердил Киселев. – Айн момент! Квадрат, ведь ты был в «малом посреднике»!
– Конечно. Ты меня и выпустил.
– Ты же не в курсе насчет детей. Сюрпризец. На этой планете детеныши… – (В это время Рубченко кашлянул, и Степка не расслышал последнего слова.)
Квадрат – сто три прохрипел:
– Что-о-о?
А Угол окрысился:
– То, что я говорю! И нечего чтокать! До шестнадцати лет примерно – сейчас уточняют.
Степка снова прихватил зубами кулак. Говорят: «детеныши» и что-то скверное «уточняют», и Федя-гитарист кричит на Сура, а тот своим привычным, грустным голосом говорит:
– Какая неожиданность! До шестнадцати лет – третья часть всего населения. Третья часть, скажи! А до сигнала наводки еще семь часов, ах как нехорошо!.. Нужно очень охранять наводчика.
Киселев промолчал, и, видимо ободренный этим, Рубченко поддержал Сура:
– Проклятая работа! Знаешь, сколько Десантников на телескопе? Не берем своего наводчика…
– Мол-чать! – взорвался Киселев. – Вспомни о распылителе, Пятиугольник-двести! А ну двигай в город и действуй по расписанию… Найдешь мальчишку – обезвредь его. Ступай! Эскадра ждет на орбите, а каждый Пятиугольник рассуждает…
Крыса опять зашевелилась под вешалкой. Скрипнула дверь кладовой, – тяжело ступая, прошел Рубченко. Бинтов на его голове не было.
Почти тотчас вышли и Сур с Киселевым. Но прежде они поговорили о том, что сигнал будет послан в двадцать часов плюс-минус пять минут, а до тех пор надо держаться, хоть тресни. Проходя по коридору, Сур спросил:
– Следовательно, высшие разряды сосредоточены при телескопе?
– Пока штаб весь в разгоне.
Они захлопнули дверь тира снаружи.
В коридоре стало совсем темно. Аккуратный заведующий тиром не забыл выключить электричество в кладовке. Степка, чтобы утешиться, пробормотал: «Вы – с носом, а я – с оружием…» Пробрался в кладовую и уже протянул руку к сейфу…
Дьявольщина! Ключи-то валялись на противоположной стороне дома, в колодце перед заложенным окном стрелкового зала! Он рванулся бежать за ключами. Остановился. Они оповестили всех своих через говорящие штуковины. Сколько их – неизвестно. Каждый может схватить за шиворот. Даже Верка ненадежен: повстречался ему такой тип – и готово. Верка, Верка… Что-то там у них еще с детьми. Проверяют… Степан присел за стол, чтобы подумать. На полу кладовой валялись бинты, вата вперемешку с бетонным шлаком из стены. Сур захлопнул наружную дверь. Значит, возвращаться не собирается. Значит, можно отсидеться здесь, пока все не кончится.
Есть хлеб, сахар, коробка яиц. Вода в кране. Ночью выберется, добудет ключи – и он вооружен, как в крепости. Начнут ломиться – будет стрелять сквозь дверь. Есть газовая плитка и вермишель. И книги.
