Итак, первые полгода Лючиано не переживал или старался делать вид, что не переживал, чтобы не беспокоить отца, волнующегося за пасынка, как за родного. Но потом решил обратиться в Астурийское посольство. Он не особо надеялся, что ему помогут, по крайней мере, сразу, но сотрудница посольства, к которой он обратился, молодая девушка одних с ним лет, попросила присесть на диван и подождать.
Лючиано послушался. Девушка говорила с кем-то по переговорному кристаллу, озадаченно хмуря брови. Лючиано пригляделся к подставке переговорного аппарата – стилизованную «О», логотип фирмы «Оринда», выпускающую магомеханические средства связи, знает каждый. На одном из заводов, выпускающих переговорные кристаллы, работал и Лючиано. Он резчик по дереву – делает эксклюзивные футляры для богачей. И Герайн мог бы работать с ним, а не возвращаться на родину, где он ничего хорошего не видел… Он мог бы не вступать ни в какие ордена, принадлежать самому себе и быть богатым и уважаемым человеком. А предпочел мокнуть под дождями среди руин, в которые превратилась его родина.
– Прошу вас, – нарушила его размышления работница посольства. – Заместитель посла по делам, связанным с магическим обществом, ждет вас.
Лючиано проводили дальше по коридору, он ловил собственный испуганный взгляд в развешанных по стенам зеркалах, в которых отражались магические светильники, горевшие ровным золотистым цветом. Дубовая дверь перед ним распахнулась, блеснула бронзовая табличка: «Мастер Кайен из дома Света, заместитель посла Астурии по делам, связанным с магическим обществом». Лючиано оглянулся – его сопровождающая исчезла, будто бы растворилась. Он, наконец, переступил порог, и дверь за ним захлопнулась сама по себе. Заместитель посла по связям с магическим обществом и сам являлся магом. Не молодым и не старым, не красивым и не безобразным – попросту никаким. Никаким было его лицо с глазами неопределенного цвета, коротко стрижеными волосами, несколько выпирающим вперед подбородком. И никаким было выражение лица – ни добродушным, ни злобным, ни холодным, ни любезным. И голос его тоже был лишен эмоций:
– Садитесь, господин Висконти…
Лючиано послушно опустился в глубокое кресло, стоявшее напротив огромного стола, занимавшего по меньшей мере четверть кабинета, бывшего примерно такого же размера, как крошечная квартира Лючиано.
– Кем вы приходитесь мастеру Герайну из дома Разума?
Что-то в этом вопросе заставило Лючиано насторожиться:
– Что с ним? Он жив?
Второй раз обманчиво спокойно прозвучал вопрос:
– Кем вы приходитесь мастеру Герайну из дома Разума?
– Он мой сводный брат, – выдохнул Лючиано.
– Значит, кровного родства меж вами нет? – быстро спросил маг.
Лючиано покачал головой.
– Кровных родственников у него не осталось… – добавил маг вполголоса, будто размышляя вслух.
– Насколько мне известно, нет, – ответил Лючиано.
Его отец женился на беженке из Астурии скорее из чувства сострадания, чем из романтических соображений. К тому же ему тяжело было одному справляться с грудным ребенком, оставшимся без матери. Однако сострадание и благодарность, которые испытывали друг к другу пережившие одинаковое горе вдовец и вдова. Обремененные детьми, вскоре превратились в гораздо более сильное чувство, чем то, которое способна породить страсть. Они любили друг друга до того дня, когда мать Герайна, погруженная сыном в сладостный сон, не скончалась без боли и мучений. Отец, Лючиано был уверен, любил ее до сих пор, как и сам Лючиано, не помнящий родной матери…
