– В таком случае, помочь вы ему ничем не сможете, – вздохнул маг и протянул Лючиано какие-то бумаги.
– Что это?
– Завещание. «Я, маг Герайн из дома Разума»… далее магическая печать, которую невозможно подделать и по которой можно определить, был ли составитель в здравом уме, и по собственному ли желанию он его писал… «Завещаю все свое движимое и недвижимое имущество своему сводному брату Лючиано Висконти» Это ведь вы?
– Мне не нужны никакие деньги! – выкрикнул Лючиано. – Мне нужен мой брат! Где он? Что с ним? Он жив?
Маг внезапно отвел глаза. Впервые за весь разговор на его лице можно было разглядеть что-то похожее на эмоции.
– Ваш брат – настоящий герой, господин Висконти. Он сделал все, что в его силах…
– Где он? – повторил Лючиано. – Где он? Если мертв… то где его могила? Если жив… то что с ним?
– Простите, господин Висконти… Ваш брат – не жив и не мертв. Тело его живо, но разум угас.
Лючиано прикрыл глаза, чувствуя, что ему нечем дышать. Вспомнил, как в детстве допытывался у брата, чего же боятся маги. Они сидели у озера, в десяти минутах ходьбы от родительского дома, стрекотали кузнечики, нещадно жгло летнее солнце, и Герайн без своей форменной мантии казался самым обычным человеком. Казался бы, если бы не дразнил гадюку, бесстрашно подползшую к нему и терпевшую то, что молодой маг щелкает ее по носу.
– Чего же боятся маги? – в который раз спросил Лючиано. – Вы не можете бояться высоты – вы умеете летать, темноты тоже, у вас есть магическое зрение… Так чего?
Брат отпустил, наконец, гадюку, перевернулся на спину, долго смотрел на палящее солнце, потом ответил:
– Мы, маги разума, боимся безумия. Мы лучше других знаем, что там, по ту сторону человеческого разума. Чего боятся другие? Не знаю. Стоит спросить их.
Лючиано открыл глаза:
– Как такое могло произойти, мастер Кайен?
– В прежние времена, до войны и во время нее, братья по ордену подарили бы вашему брату удар милосердия. Теперь это запрещено. Магистры все четырех домов подписали указ о том, что теперь настали другие времена, что мы должны стать гуманнее, если хотим выжить. Не знаю, на благо ли это нам? Что ценного в такой жизни?
– Я должен увидеть его, – резко бросил Лючиано, вставая. – Где он?
– Он вас не узнает, господин Висконти!
– Хватит того, что я его узнаю. Пожалуйста, мастер!
– Мы с Герайном были добрыми друзьями, господин Висконти… Лючиано. И я не могу не исполнить его волю, простите. Он не желал, чтобы кто-либо видел его в таком стоянии, тем паче вы.
– Я очень непослушный младший брат!
– Он не желал, чтобы кто-то видел его таким, раз уж чистую смерть по новым законам он получить не может. Кроме служащих в Доме Слез, разумеется, но это неизбежно…
– Дома Слез? Так называется место, куда вы его запихнули? Как туда попасть, и что это? Место, куда отправляют безнадежно больных?
Маг совершенно неожиданно широко улыбнулся.
– А это вам, господин Висконти, придется выяснять самому.
Лючиано почувствовал, что сейчас он задохнется. Уже не от горя, а от негодования и злости.
– Вы…
– Я не мог нарушить слово, данное другу. Разве что случайно.
– Это просто ни в какие рамки!
– Маги не нарушают данного слова. Простите, – развел руками мастер Кайен.
Лючиано вскочил, выбежал из кабинета, напоследок хлопнув дверью. Завещание, глупое завещание осталось там, на столе. Лючиано казалось, будто так и надо, так правильно. Что если он возьмет в руки бумагу, делающую его наследником Герайна, то это будет предательством.
