Эмиль Стронберг был недоволен.
– И где же невеста, госпожа баронесса? Не думайте, что я не понял, для чего вы затеяли этот бал. Только невесты-то нет, похоже!
Супруга ожгла его взглядом разочарования:
– У вас есть идея получше, драгоценный супруг? Очередной сговор о браке уже не сработает, Марис больше не мальчик, каким можно управлять. По-моему, он просто наслаждается жизнью. Давайте же возблагодарим Небеса, что история с крестьянкой забыта!
Забыта ли? Эмиль не был уверен в этом до конца, да и Лаймен, похоже, занималась самовнушением. Всё-таки девочка так свежа, молода и аппетитна… вот бы ему такую покорную до раболепия подстилку…
Чёрт, чёрт, чёрт! Jävlar, да и только… Что за проклятье преследует её? Ну и денёк выдался сегодня: с утра она сцепилась в очередной раз с матерью, и в самый разгар объяснений Мелиссы, какая дура её третья дочь, из поместья Стронбергов принесли неохватный букет волшебно украшенных оранжерейных цветов. Такого испытания терпение Лиз не выдержало, и посыльный удалился с надетой на голову корзиной, в одежде, осыпающейся сотнями благоухающих лепестков. За утешением Лиз отправилась к Андресу, но вместо нежности и понимания получила ещё один по-женски истеричный скандал: до Андреса Ресья тоже дошёл слух о том, что его наречённую видели в компрометирующем обществе Стронберга. Даже слёзы не помогли на этот раз: Андрес всерьёз надулся и ушёл в дом, бросив её рыдающей у ограды. От неё отказались все – жених, мать, и только проклятый Стронберг, разрушивший всю жизнь Лиз, ждал и желал её. Эта мысль вогнала её в беспросветное отчаяние. Господи, ну случается же по твоей милости, что человек, который ей отвратителен, по-настоящему сходит от неё с ума! Вся напоминая бурлящий горячий источник, кипя и клокоча от негодования, Элиза вместо работы на огороде взбунтовалась – отправилась купаться на озеро в лес. Эльмарен не успокоил её, он оказался слишком тёплым, чтобы остудить кипящие чувства, и хмурым, неразговорчивым. Ей следовало обратить внимание на небо – спустя двадцать минут упрекнула себя Элиза, когда разверзлись небесные водохранилища и она искупалась второй раз, теперь уже в одежде.
Она постояла чуть-чуть под деревьями, но ливень и не думал прекращаться. Пора было искать убежище понадёжнее ветвей, с которых лилось ей на голову ничуть не меньше, чем с неба. Волосы Лиз в момент превратились в тусклые мокрые водоросли, юбка липла к коленям, а рубашка – к груди. Как неприятно… Зачем-то отжав подол, Элиза бегом бросилась в сторону деревни.
И ей повезло. Метрах в трёхстах от кромки леса, посреди луга, стоял сарайчик для сушки скошенной травы. Сейчас, когда до наступления первых холодов оставалось совсем немного, сено уже было всё убрано внутрь – а значит, она, по крайней мере, сможет там согреться после неосторожного свидания с Эльмареном.
Дверь была чуть-чуть приоткрыта, а замка на неё отродясь не вешали. Были в деревне более важные объекты, которые следовало защищать. Лиз проскользнула внутрь и окунулась в невероятно пахучую гамму сохнущего сена. Места, правда, чтобы развесить промокшую одежду, было совсем немного; но вещей у прячущейся от дождя девушки – и того меньше. Если развесить юбку и рубашку на стропилах, они высохнут до утра; а сама она зароется глубже в сено, да заберётся повыше и пересидит без нитки на теле, прикрытая волосами.
