– Карина, детка, мне очень жаль….
– Я знаю, папа, – перебила его девочка. – У тебя же работа, работа, одна работа.
От воодушевления Карины не осталось и следа – девочку будто подменили. Ситуацию нужно было срочно исправлять, иначе день обещал пойти насмарку.
– Хочешь, заедем куда-нибудь перекусить? – произнес Алекс фальшиво-радостным голосом.
– Нет, не хочу, – вздохнула Карина. – Пожалуйста, хватит строить из себя хорошего папочку.
– Что… Как ты сказала?
– Я… Я просто… – всхлипнула Карина, а через секунду разразилась громовым плачем.
– Ну что ты, малышка, не плачь, – пытался успокоить он дочь, выискивая место, где можно припарковаться.
Наконец, возле какой-то частной клиники подвернулось свободное мест. Алекс кое-как припарковал машину и потянулся к дочери, чтобы обнять ее. Девочка уже почти успокоилась, только тихонько всхлипывала и утирала остатки слез ладошками.
– А теперь, милая барышня, ты расскажешь мне все, что тебя беспокоит, а также то, откуда ты взяла эту фразу, – произнес Алекс деловым тоном.
– Я не хотела тебя обидеть, – ответила девочка. – Просто мама сказала так, когда разговаривала с кем-то по телефону. И я не думала, что это обидно.
– Это не обидно, – заверил ее Алекс. – Но будет лучше, если ты больше не будешь так говорить. Хорошо?
– Ты правда не обиделся?
– Конечно! Но в следующий раз точно обижусь! – в притворной обиде он нахмурил брови и надул щеки. Карина ткнула в них двумя пальцами и засмеялась.
– Хорошо, не буду!
– А хочешь, у нас будет с тобой секрет? – вдруг спросил ее Алекс.
– Да! Да! Хочу! – захлопала в ладоши девочка.
– Расскажи мне, что еще мама говорила по телефону, и я не скажу никому – это и будет наш секрет!
– Она сказала, что устала, – после некоторой паузы сказала Карина. – И еще она сказала, что у нее снова прогерсирует шарфия.
– Шарфия? – удивился Алекс.
– Да, шарфия. И еще добавила: как два года назад.
– Может, шизофрения? – уточнил он.
– Да, точно! Шизоферния! Папа, а что это значит? И у кого – у нее?
– Шизофрения это такая болезнь, когда у человека болеет мозг, и из-за этого он начинает себя странно вести.
– У меня мозг не болеет, – тут же заверила его Карина.
– Это самая лучшая новость за сегодняшний день! – воскликнул Алекс. – Но скажи-ка мне вот что: ты что-нибудь видела или слышала необычного дома или в своей комнате?
– Нет, – ответила девочка, и по скорости ее ответа, а также по отведенным глазам, Алекс понял, что она лжет.
– А если очень хорошо подумать и вспомнить? Хоть что-нибудь? – не унимался он.
– Говорю же, что нет! Велька сказал, что не о чем беспокоиться. Ой… – девочка прижала ладони ко рту. – Пап, пожалуйста, только не говори маме о Вельке, иначе мне опять придется идти к этому ужасному доктору! А он мне не нравится. Он старый-старый, у него пальцы похожи на волосатых гусениц, а в бороде крошки. И еще от него пахнет вареной капустой, фу! Пусть это будет наш секрет, пожалуйста!
– Конечно, конечно, моя хорошая, – успокаивал Алекс разволновавшуюся дочь. – Я ничего не скажу маме.
Они еще немного посидели, вздыхая каждый по своей причине, но внезапный стук в окно заставил их вздрогнуть. За мокрым стеклом, исчерченным каплями дождя, возвышалась темная фигура. Алекс опустил стекло, за которым краснела круглая рожа местного охранника.
– Здрасти, – осклабился он. – Нарушаете, значит? А вот сейчас я штраф-то как выпишу.
– Здравствуйте, – сдержанно ответил Алекс. – Представьтесь, пожалуйста, и объясните, что конкретно мы нарушаем.
