Читать онлайн Иван Лукаш - Дом Усопших

Такъ получилось, что имя одного изъ основателей русской геополитической мысли – Алексѣя Ефимовича Едрихина(писавшаго подъ псевдонимомъ Алексѣй Вандамъ) – долгое время было забыто на родинѣ. Его начали издавать въ послѣдній спокойный годъ, наканунѣ Первой Міровой войны, а затѣмъ случились двѣ революціи, гражданская война, и ландшафтъ Россійской Имперіи измѣнился до неузнаваемости. Теперь уже было не до геополитики, а само слово «національные интересы» полностью исчезло на долгіе годы. Интересъ теперь могъ быть только «классовымъ» и «интернаціональнымъ».

Въ своихъ работахъ Алексѣй Ефимовичъ съ поразительной точностью предрекаетъ основные историческіе катаклизмы своего столѣтія, что дѣлаетъ его академическій авторитетъ неоспоримымъ. Труды Вандама интересны ещё и тѣмъ, что это не какойто тамъ «теоретикъ», начитавшійся книжекъ, а настоящій практикъ съ богатой военной біографіей. Едрихинъ участвовалъ въ Англо-Бурской войнѣ на сторонѣ буровъ, затѣмъ занимался развѣдкой въ Китаѣ (именно китайскому направленію въ его трудахъ удѣлено немало мѣста), командовалъ полкомъ въ Первой Міровой войнѣ и наканунѣ революціи имѣлъ чинъ генералъ-майора.

Послѣ революціи Алексѣй Ефимовичъ перебрался въ Эстонію, но не прекратилъ сражаться за Россію. Нѣкоторое время онъ руководилъ Псковскимъ добровольческимъ корпусомъ, который позднѣе въ составѣ Сѣвернаго корпуса участвовалъ въ наступленіи Юденича на Петроградъ, а затѣмъ до самой смерти возглавлялъ штабъ эстонскаго отдѣленія РОВС.

Свои работы Едрихинъ подписывалъ какъ Вандамъ, а затѣмъ и офиціально взялъ себѣ эту фамилію. По одной изъ версій, въ честь бурскаго генерала, съ которымъ ему довелось служить во время конфликта съ англичанами въ Африкѣ, по другой – въ честь одного изъ наполеоновскихъ генераловъ.

Работы Вандама выполнены на уровнѣ, недосягаемомъ даже для многихъ современныхъ изслѣдователей. Простымъ и доступнымъ языкомъ онъ объясняетъ, почему Россія должна дѣйствовать такъ, а не иначе, какія у нея могутъ возникнуть проблемы, почему англичане и американцы будутъ находиться съ ней въ постоянномъ конфликтѣ, каковы ихъ глобальныя стратегическія цѣли и какъ имъ можно противодѣйствовать. Самъ же Вандамъ былъ активнымъ сторонникомъ созданія «сухопутной» коалиціи Россіи, Германіи и Франціи противъ «морской» Британіи, которую онъ считалъ главнымъ и самымъ могущественнымъ врагомъ. Труды Вандама позволяютъ оцѣнить геополитическую разстановку силъ начала ХХ вѣка и посмотрѣть на «Большую игру» не съ позиціи британскаго джентльмена, а взглядомъ русскаго офицера, что необычайно цѣнно въ связи съ большой рѣдкостью подобныхъ работъ.

Пріятнаго и познавательнаго чтенія!

Евгеній Политдругъ, публицистъ, колумнистъ журнала «Спутникъ и Погромъ»

Въ классификаціи военныхъ знаній искусство вести бой называется тактикою, а искусство вести войну – высшею тактикою, или стратегіей. Но какъ бой представляетъ собою только одинъ изъ скоротечныхъ актовъ длящейся обыкновенно годами войны, такъ и война есть не что иное, какъ кратковременный актъ никогда не прекращающейся борьбы за жизнь.

Отсюда логически слѣдуетъ, что для веденія борьбы за жизнь необходимо особое искусство – высшая стратегія, или политика. Въ чёмъ заключается это искусство и есть ли у насъ оно – читатели поймутъ сами изъ этого маленькаго труда, представляющаго собою лишь лёгкую царапину на дѣвственной и безотлагательно требующей разработки почвѣ русской политической мысли.

А. Вандамъ. 6 августа 1912 г. С.-Петербургъ.

Несмотря на большіе размѣры своей территоріи, русскій народъ, по сравненію съ другими народами бѣлой расы, находится въ наименѣе благопріятныхъ для жизни условіяхъ:

Страшные зимніе холода и свойственныя только сѣверному климату распутицы накладываютъ на его дѣятельность такія оковы, тяжесть которыхъ совершенно незнакома жителямъ умѣреннаго Запада. Затѣмъ, не имѣя доступа къ тёплымъ наружнымъ морямъ, служащимъ продолженіемъ внутреннихъ дорогъ, онъ испытываетъ серьёзныя затрудненія въ вывозѣ за границу своихъ издѣлій, что сильно тормозитъ развитіе его промышленности и внѣшней торговли и, такимъ образомъ, отнимаетъ у него главнѣйшій источникъ народнаго богатства. Короче говоря, своимъ географическимъ положеніемъ русскій народъ обречёнъ на замкнутое, бѣдное, а вслѣдствіе этого и неудовлетворённое существованіе.

Неудовлетворённость его выразилась въ никогда не ослабѣвавшемъ въ народныхъ массахъ инстинктивномъ стремленіи «къ солнцу и тёплой водѣ», а послѣднее, въ свою очередь, совершенно ясно опредѣлило положеніе русскаго государства на театрѣ борьбы за жизнь:

Упираясь тыломъ во льды Сѣвернаго океана, правымъ флангомъ въ полузакрытое Балтійское море и во владѣнія Германіи и Австріи, а лѣвымъ въ малопригодныя для плаванія части Тихаго океана, Великая Сѣверная Держава имѣетъ не три, какъ это обыкновенно считается у насъ, а всего лишь одинъ фронтъ, обращённый къ югу и простирающійся отъ устья Дуная до Камчатки. Такъ какъ противъ середины фронта лежатъ пустыни Монголіи и Восточнаго Туркестана, то наше движеніе къ югу должно было идти не по всей линіи фронта, а флангами и преимущественно ближайшимъ къ центру государственнаго могущества правымъ флангомъ, наступая которымъ черезъ Чёрное море и Кавказъ къ Средиземному морю и черезъ Среднюю Азію къ Персидскому заливу мы, въ случаѣ успѣха, сразу же выходили бы на величайшій изъ міровыхъ торговыхъ трактовъ – такъ называемый Суэцкій путь.

Но подобное рѣшеніе самаго важнаго изъ нашихъ государственныхъ вопросовъ не отвѣчало расчётамъ тиранически господствующихъ на морѣ и необычайно искусныхъ въ жизненной борьбѣ англичанъ, а поэтому, несмотря на всѣ блестящія побѣды наши надъ турками, хивинцами, туркменами и другими противниками на театрахъ военныхъ дѣйствій, – на театрѣ борьбы за жизнь весь правый флангъ нашъ въ концѣ концовъ потерпѣлъ неудачу: лѣвая колонна его была остановлена въ Мервѣ, средняя въ Карcѣ и Батумѣ, а самая сильная – правая, уже достигнувъ проливовъ, принуждена была повернуть назадъ и отойти къ сѣвернымъ берегамъ Чёрнаго моря.

Наступленіе нашего лѣваго фланга началось въ шестнадцатомъ столѣтіи походомъ Ермака на Сибирское царство. Одолѣвъ это единственное въ политическомъ смыслѣ препятствіе, смѣлая вольница наша потянулась одновременно и къ сѣверу, – куда манили её слухи о большихъ богатствахъ «рыбьяго зуба» (моржовыхъ клыковъ), – и къ востоку, гдѣ дѣвственная тайга была населена драгоцѣннымъ пушнымъ звѣремъ, въ особенности вѣликолѣпнымъ сибирскимъ соболемъ. Въ погонѣ за этою добычею казаки добрались сначала до безграничныхъ пустынь Сѣвернаго Ледовитаго океана, а затѣмъ, въ началѣ восемнадцатаго столѣтія, появились и на Камчаткѣ.

Полныя необычайнаго интереса вѣсти этихъ развѣдчиковъ, дойдя до слуха уже лежавшаго на смертномъ одрѣ Петра Великаго, вызвали приказъ о посылкѣ капитана Беринга для изслѣдованія сѣверной части Тихаго океана и открытія показывавшагося во всѣхъ тогдашнихъ атласахъ миѳическаго материка «Гамаланда».

Съ невѣроятными трудностями, перевезя на вьюкахъ черезъ пустынную и бездорожную Сибирь всѣ грузы для снаряженія экспедиціи, Берингъ прибылъ на Камчатку, построилъ въ Авачинской губѣ двухпалубное судно и въ 1728 г. совершилъ на нёмъ своё первое плаваніе изъ Тихаго въ Сѣверный Ледовитый океанъ черезъ названный его именемъ проливъ, но за туманомъ не видѣлъ американскаго берега.

Посланный затѣмъ вторично, онъ въ маѣ 1741 г. на двухъ небольшихъ судахъ, «Петрѣ» и «Павлѣ», пустился въ полную неизвѣстности ширь страшно негостепріимнаго въ сѣверныхъ широтахъ Тихаго океана. Въ іюнѣ мѣсяцѣ, въ бурю и туманъ, суда потеряли другъ друга изъ вида и вынуждены были продолжать путь каждое само по себѣ. Въ іюлѣ оба они, на значительномъ другъ отъ друга разстояніи, подошли къ неизвѣстной землѣ. Такимъ образомъ, сѣверная часть Тихаго океана была пройдена, и таинственный «Гамаландъ», оказавшійся сѣверо-западнымъ берегомъ Америки, открытъ былъ русскими мореплавателями.

На обратномъ пути претерпѣвавшій страшныя лишенія отъ недостатка продовольствія и прѣсной воды «Пётръ» былъ выброшенъ бурею на лишённыя всякой древесной растительности скалы, получившія въ честь скончавшагося и похороненнаго на нихъ Беринга названіе Командорскихъ острововъ. «Павелъ» же подъ командою лейтенанта Чирикова благополучно прибылъ въ Петропавловскъ.

Результаты этой замѣчательной экспедиціи были огромны. Вернувшіеся изъ плаванія люди разсказали, что «дальше за Камчаткою море усѣяно островами, за ними лежитъ твёрдая земля; вдоль береговъ тянутся плавучіе луга солянки, а на нихъ кишмя кишитъ всякій звѣрь, среди котораго есть одинъ – ни бобёръ, ни выдра, больше и того и другой, мѣхъ богаче собольяго и одна шкурка стоитъ до 400 рублей».

Эта вѣсть точно кнутомъ хлестнула по воображенію сибирскихъ звѣропромышленниковъ. Открытіе Алеутскихъ острововъ и сѣверо-западной Америки явилось для нихъ тѣмъ же, чѣмъ для искателей золота могло бы явиться нахожденіе новыхъ пріисковъ, состоящихъ изъ однихъ самородковъ. И вотъ вся промысловая Сибирь устремилась своими помыслами къ Тихому океану. Спустя всего лишь четыре года на Алеутскихъ островахъ работало уже семьдесятъ семь компаній, собиравшихъ съ моря ежегодно милліонную дань.

Привилегированное положеніе нашихъ промышленниковъ продолжалось нѣсколько десятковъ лѣтъ, но затѣмъ въ открытыхъ русскими водахъ начали появляться иностранные соперники. Въ 1778 г. англійскій мореплаватель Кукъ нашёлъ, наконецъ, дорогу въ русскую часть Тихаго океана. Вслѣдъ за нимъ пошли: Ванкуверъ изъ Лондона, Миресъ изъ Остъ-Индіи, Квадра изъ Новой Испаніи. Съ другой стороны, обогнувъ мысъ Горнъ, направились туда же Кендрикъ, Грей, Инграгамъ, Кулиджъ изъ Бостона и нѣсколько кораблей, зафрахтованныхъ Джономъ Асторомъ изъ Нью-Йорка.

Съ появленіемъ этихъ соперниковъ на промыслахъ началась настоящая вакханалія. Драгоцѣнный морской бобёръ истреблялся, не разбирая ни самцовъ, ни самокъ, ни дѣтёнышей. Не знавшіе до той поры ни рому, ни огнестрѣльнаго оружія, туземцы изъ работавшихъ въ полномъ согласіи съ русскими мирныхъ охотниковъ превращались въ опасныхъ бандитовъ. Охота становилась менѣе выгодною и весьма опасною.

При такихъ условіяхъ среди начавшихъ задумываться русскихъ промышленниковъ явился человѣкъ, способный не только понять положеніе, но и бороться съ нимъ. Это былъ Григорій Ивановичъ Шелеховъ[1]. Выработанный имъ для борьбы съ иностранцами планъ заключался въ слѣдующемъ: объединить всѣхъ независимыхъ русскихъ промышленниковъ въ одну могущественную компанію; распространить русскія владѣнія на никому не принадлежавшемъ сѣверо-западномъ берегу Америки отъ Берингова пролива до испанской Калифорніи; установить торговыя сношенія съ Манилою, Кантономъ, Бостономъ и Нью-Йоркомъ. Поставивъ, наконецъ, всѣ эти предпріятія подъ защиту правительства, устроить на Гавайскихъ островахъ арсеналъ и станцію для русскаго флота, который, защищая русскіе интересы и имѣя обширную и разностороннюю практику на Тихомъ океанѣ, могъ бы выработаться въ первый въ мірѣ флотъ.

Самъ Шелеховъ не дожилъ до исполненія его предположеній, онъ умеръ въ Иркутскѣ въ 1795 г., но его планъ былъ одобренъ правительствомъ. Въ 1799 г. вновь образованная Россійско-Американская компанія получила исключительное право охоты, торговли и другихъ занятій въ открытыхъ русскими водахъ и земляхъ сѣверной части Тихаго океана. Высшее руководство дѣйствіями компаніи оставлено было за главными акціонерами въ Петербургѣ, управленіе же дѣлами на мѣстѣ поручено было ближайшему сотруднику и другу покойнаго Шелехова Александру Андреевичу Баранову.