– Больные, что ли? – коротко бросила Белобрысая.
– Если среди нас и есть больной, то только один. – Янус сидел на полу и раздраженно встряхивал отбитой при падении рукой. – Черный! Ты придурок!
Ворон довольно тянул губы. Редко кому удавалось сбить с ног Януса.
Но Янус и не думал долго обижаться. Его холодный взгляд остановился на Белобрысой.
– У тебя два пути – через окно или по лестнице. Оба болезненны, но один из них более травмоопасный.
– Дом не ваш! – с вызовом крикнула Белобрысая.
– И не твой! – припечатал Янус. – Убирайся.
– Мой! – Белобрысая выпрямилась и даже как будто выпятила нижнюю челюсть, что в девчачьем исполнении выглядело скорее комично, чем устрашающе. Уж лучше бы она заплакала, ее бы жалко стало. А так – один смех.
– С чего вдруг? – подскочил Ворон. Он снова натянул куртку и стал похож на обгорелого до черных угольков колобка – маленький, кругленький, юркий.
– С того! Мой, и все.
– С тем же успехом, как и мой. – Янус стоял рядом со Скелетом и Чудовищем. Как он поднялся, никто не заметил.
– Тебе документы показать?
Девчонка словно притащила с собой парочку тонн льда Антарктики – столько в ее словах и взгляде было холода и презрения.
– Писа́ть и я умею. – Янус не уступал ей.
Внизу с шорохом обвалились камешки. Чудовище приникла к более надежному и объемному Ворону.
Шаги становились явственней. Кто-то поднимался тяжелой старческой походкой. Шипел песок, катились вниз обломки кирпича.
Янус улыбнулся. Его худое лицо раздалось от этой улыбки, стало добрым и приветливым. С такой улыбкой Фредди Крюгер подходил к своей жертве.
– Если Дом твой, то это к тебе.
Его силуэт на мгновение мелькнул в оконном проеме. Скрипнуло под легкой ногой старое железо, шваркнул ботинок о край крыши. Он был уже на втором этаже. Ловкий, черт.
Тяжелые шаги приближались.
Белобрысая недоверчиво посмотрела на замерших Скелета, Ворона и нервно вздрагивающую Чудовище.
– Там еще кто-то? – коротко спросила она.
– Это уже свои, – добродушно отозвался Скелет.
Он тоже начал отступать к окну, даже выглянул наружу – фокус Януса повторять было сродни самоубийству, никто бы не решился.
– Ой, мамочки, ой, мамочки, – запричитала Чудовище.
– Заткнись, – отстранил ее Ворон, зачем-то снова стягивая с себя куртку.
– Из ваших, что ли? – Белобрысая была невозмутима, но ей уже никто не ответил. Все с ужасом смотрели на дверной проем, откуда, пульсируя, наступала темнота.
Топ, топ, топ.
Тишина резанула по ушам, холод от пола передался через ботинки в ноги, стрельнул по напряженным телам. Чудовище зажмурилась.
За порогом крутанулись на пятках. Шуршащий звук, легкое восклицание.
– Видел? – подался вперед Скелет.
– С вами увидишь! – Появившийся в дверях Янус демонстрировал недовольство. – Вы так орете, что любое привидение напугаете.
– Но оно было? – с тайной надеждой спросил Ворон.
– Было, было. – Янус утомленно сунул руки в карманы и нахохлился, будто у него кончились батарейки, сил больше ни на что нет. – Барздук. Темная тень. На стене никаких отражений. Стояла около двери.
– А потом? – пискнула Чудовище.
– Суп с котом. В стену всосалось. Нет ничего.
– Вы о чем? – напомнила о себе Белобрысая.
Янус расплылся в кровожадной улыбке.
– Ворон! – коротко приказал он. – Давай, живенько, электровеником, собирайся!
– А чего опять я? – затянул свою любимую песню Ворон. – Чудовище разбросала, а я собирай.
– И Чудовище забирай.
Янус не спускал глаз с Белобрысой. Она стояла невозмутимо, как памятник самой себе. Лицо напряженное. Готова выскочить из кожи и продемонстрировать свою сущность.
