– Действительно каменная, – постучал по одному из них Кудрявцев и счастливо улыбнулся.
А профессор только сейчас понял, какую ношу добровольно возложил на себя командир. Ведь сам он за переживаниями и потугами объяснить происходящее пока ни разу не подумал, что будут делать эти люди и он сам завтра, послезавтра; через неделю, месяц, год…
– Так, – озадачил Рубцова командир, – это тоже на склад; одну – нет, две фляги освободить. Не вылить – расфасовать в посуду помельче. Помыть и передать Ильиной для варки мяса; и чтобы ни один килограмм не пропал.
– Так ведь тут этих зверей – стадами бродят, – Николай Петрович обвел широким жестом близкую кромку леса.
– Чем охотиться будешь? Этим? – под нос Рубцова ткнулся ствол пистолета, – тридцать шесть.., нет тридцать пять патронов. Может ты знаешь, как их изготовить? Нет? Или топорами махать. Первым пойдешь.
Он махнул разочарованно рукой и пошел опять к прилавку с копченостями, рядом с которыми – метрах в трех – сидели в ожидании чего-то (своей доли, чего же еще?) овчарки. Кудрявцев быстро подошел к ним и успел схватить поводки. На попытавшуюся огрызнуться одну из четвероногих подруг грозно рыкнул алабай и знакомство, наконец состоялось.
– Ты будешь Белкой, – показал подполковник на левую, отличавшуюся более светлым окрасом суку, – а ты…
– Стрелкой, – подсказал профессор и был прав.
Кудрявцев кивнул и, вдруг насторожившись, повернулся к лесу. Тут же грозно зарычал Малыш, и подполковник сунул уже распутанные поводки в руку Романову.
Из леса вдруг выскочила девушка в грязном, местами порванном черном брючном костюме, с измазанным глиной лицом и широко распахнутым от недостатка воздуха ртом. Она не добежала до них совсем немного из двадцати с небольшим метров, отделявших лагерь от леса, и рухнула бы на землю с выдавленным через силу возгласом «Помогите…», если бы Румянцев не успел подхватить ее.
В это мгновенье из чащи вывалился еще один субъект – в камуфляже, черной бандане, с молодым небритым лицом восточного типа, с автоматом в руках, который он вскинул, готовый очевидно расстрелять всех перед собой, и тут же отпустил его, вскидывая ладони к горлу. Оцепеневший от ужаса профессор с удивительной четкостью увидел, как сквозь его пальцы потекла кровь, а Кудрявцев, оказавшийся рядом с падающим на траву телом, подхватил уже лежавший там автомат и исчез в лесу.
Глава 3. Сауд Аль-Бакри. День первый. И последний
Аль-Бакри грязно выругался:
– Этот сын ишака и собаки сегодня точно доигрался. И никакой дядя не поможет!
Он спешил за не на шутку перепуганным воином, который, резко тормознув перед бункером, посторонился, пропуская командира. Сам воин аллаха явно не собирался нырять в подземелье оружейного склада. Боялся, наверное, как и четверо других, оказавшихся на свою беду рядом.
Недобро усмехнувшись, Сауд поманил их всех за собой: «Воин аллаха ничего не должен бояться!»
А бояться действительно было чего – прямо посреди бункера (правильнее было бы сказать в канаве, перекрытой тонким слоем досок, присыпанных песком) в длинном проходе стоял Хафиз (сын ишака и собаки!) и покачиваясь, словно обкурившийся анаши, держал в вытянутой перед собой руке гранату. С выдернутой чекой, между прочим.
– А может, действительно обкурился, – отстраненно подумал Аль-Бакри, останавливаясь в двух шагах от него.
На плечи и голову, покрытую кепи, мелкой струйкой посыпался песок – «бункер» действительно был хлипким сооружением, воздвигнутым буквально на несколько дней на месте старого пересохшего арыка. А что было делать, когда отряду Аль-Бакри совсем неожиданно подвезли совершенно невероятное количество оружия, отбитого, скорее всего у асадовцев, поскольку все оно было советского производства, ничем не хуже того, каким был вооружено воинство Сауда.
