Домашний рай - страница 35
Преподаватели вдвоем подняли на ноги Нахимова, постепенно приходящего в себя. На затылке его запеклась кровь.
– Молодой человек, можете идти или нам сюда скорую вызвать? – осведомился Четвертаков.
Нахимову стало страшно неудобно, что он отвлек столь глубокоуважаемых людей, видимо, спешащих на одну из последних электричек в Москву.
Он что-то промычал, мол, спасибо большое, я сам добегу до общаги, мне недалеко.
– Добежать-то вы добежите, – заявил Четвертаков, – только мы с Сергеем Васильевичем опасаемся, что хулиган, ударивший вас по голове, может опять появиться. Знаете что, мы вас отведем в общежитие, там и скорую помощь вызовем.
Делать нечего, пришлось смириться. Петра Михайловича Четвертакова Александр знал очень хорошо заочным образом, о нем особенно много и восторженно рассказывал Семен, слушавший лекции доцента по диалектическому материализму.
Как выяснилось из разговора, доценты отпраздновали защиту кандидатской одного из коллег и по этому случаю шли в веселом расположении духа.
– Воспользовался темнотой и скрылся, аки тать в нощи, – заметил Ларин, на ходу закуривая папиросу. Нахимов обратил внимание, что он курит простой «Беломорканал».
– Похоже, надо обратиться в милицию, – сказал Четвертаков.
– Думаете, есть смысл, Петр Михайлович? – с сомнением произнес Ларин. – Ни свидетелей, никого. Вряд ли они даже примутся за поиски.
– Есть в этом странность. Молодой человек, простите, как вас зовут?
– Нахимов. Александр Нахимов.
– Вы с какого курса?
– С первого.
– Есть какие-нибудь предположения, кто мог напасть на вас?
– Не знаю, Петр Михайлович, долгоп какой-нибудь.
– Но с какой целью? Неужели просто ненависть к физтеху или студенчеству?
– Такие обычно стремятся поглумиться, позадираться, выставить себя доминирующим, им важно донести свое отношение к жертве.
– Да, что-то не состыковывается. Выходит, некто выбегает из-за кустов, бьет первого попавшегося физтеха по голове и убегает.
– Если бы он не услышал нашего приближения и того, как вы засвистели, Петр Михайлович, возможно, Александр так легко бы не отделался.
– Да, неприятная ситуация. Но, судя по всему, сотрясения нет, это радует. Голову перебинтуют, и до свадьбы все доживет.
Между делом они приблизились к «единичке». Несмотря на поздний час, слышались отдаленные крики студентов, при свете фонарей играющих в футбол на баскетбольной площадке. Окна, открытые по случаю теплой погоды, светились желтым светом лампочек, и из них доносились порой совершенно непарламентские выражения.
Ларин заметил:
– Лет тридцать тому назад я жил именно в корпусе номер один. Много воды утекло.
Четвертаков с интересом огляделся вокруг, видно, что он не часто посещал физтеховские общежития. Вахтерша Вера Ивановна, увидев внушительную делегацию, всплеснула руками.
– Батюшки, что случилось-то с ним?
Ларин при свете лампы внимательно осмотрел голову Нахимова.
– Кровь уже почти остановилась, но еще не полностью запеклась.
Неожиданно для них, кряхтя, поднялась со своего стула Вера Ивановна, водрузила на нос большие черные очки и попросила Нахимова наклониться.
– А, ерунда, сейчас я йодом обработаю, а потом повязку сделаю, вспомню молодость. Я ведь в войну санитаркой работала, так что для меня это – как два пальца об асфальт. Эх, чего я только там не навидалась.
Она вернулась к своему вахтерскому пьедесталу, извлекла из тумбочки хранимые там медицинские причиндалы.