– Крысы, они везде есть, – помолчав, сказала Наташа. – Поспрашивай соседей, может, видел кто чего.
– Да я уже поспрашивал. Кстати, ты знаешь Синицына?
– Кто ж его не знает? – прищурилась Наташа. – Тот еще придурок.
– Не скажи, – протянул Нахимов. – Он таких страстей наговорил, что я даже на мгновение поверил. Про Серых что-нибудь слышала, может доходили такие разговоры до твоих ушей? Он считает, что к смерти Семена причастны именно они.
Наташа взглянула на него, сделала вид, что слюнявит палец, и приложила его ко лбу юноши.
– Пш-ш-ш, – подобно воде, попавшей на раскаленную плиту, зашипела она и фыркнула. – Говорю же, конченый он придурок. «Двадцатка» – вот это место для него. А Семен, кстати, уважал его не знаю за что. Светлый ум, про него говорил, и все такое. Да ведь ты знал Сеню, он такой, ни о ком плохого слова никогда не скажет, во всех только хорошее искал.
Наташа вела себя так, как будто ничего не произошло. А что должно было произойти? Внезапно она резко выпрямилась, посерьезнев, произнесла:
– Не напоминай мне больше про Семена, хорошо? Тяжело мне. Я ведь тебя в фойе сразу увидела, решила пройти мимо, так и знала, что рану бередить начнешь. Сказать мне тебе нечего. Лучше перестань копать, послушай моего доброго совета. И ко мне не приходи больше, ладно?
Нахимов легонько кивнул, не желая нервировать вспыльчивую девушку. Да и не поспоришь с такой, сам дураком и останешься.
– У тебя диплом на какую тему? – спросил он, как бы давая понять, что он паинька-мальчик и хорошо воспринимает информацию.
– Новая тема появилась, мне ее Семен посоветовал, распознавание образов. В Японии ее раскручивают для вертолетов, но потом это везде будет.
Она вдруг загорелась, видно, тема, и правда, захватила ее.
– Представь, идут люди по улице, а их камера снимает и на ЭВМ изображение передает. Потом, подобно тому, как по отпечаткам пальцам узнают преступника, программа распознает лицо и выдаст всю информацию о человеке.
– Милиционеры будут рады, – меланхолично заметил Нахимов.
– Но для этого мощнейшее оборудование нужно будет, Семен поэтому и занимался поиском в этой области. Чем он только не занимался! Да что я тебе буду врать, большую часть диплома мне он и написал буквально за два часа, на коленке, можно сказать, набросал. Да и с вычислениями помог. Мне осталось только плакаты подготовить, а теперь просто отдыхать буду…
– Звучит неплохо, – согласился Нахимов. – Ученье свет, как говорится…
– А неученье – чуть свет и на работу, – закончила она.
– Ладно, Наташа, пойду я, извини, если что не так. Понимаешь, мне практически не с кем поговорить на эту тему. Раньше, чуть что не так, хоть трудности по учебе, хоть житейская проблема, всегда бежал к Семену. Ведь он и земляк мой, и товарищ. Эх, что говорить, – Нахимов махнул рукой и замолчал.
Наташа сочувственно смотрела на него. В уголках ее глаз блеснули слезы.
Нахимов пожал ей руку, еще раз попрощался и поспешил выйти. Чувствовал он себя странно. Затея с посещением Наташи уже не выглядела в его глазах остроумной, более того, он чувствовал себя измочаленным и обессиленным. Пора домой, в домашний рай, пора укатывать в Долгопу.
Спустился на лифте до первого этажа. Седой вахтер, нацепив очки, читал «Вечерку». Когда хлопала дверь, поверх них строго взирал на входящих. Узнав Нахимова, он индифферентно глянул на него, как бы намекая взглядом, что в следующий раз, братец, такой халявы тебе не будет, спрошу документы по всей строгости предписаний.
