Как только они снова спустились в холл, Поль увидел, что подслеповатый молодой человек, который нанес смертельную обиду миссис Пипчин, вдруг схватил длинную барабанную палочку и набросился на висевший здесь гонг, как будто сошел с ума или жаждал мщения. Однако вместо того, чтобы быть уволенным или посаженным немедленно под стражу, молодой человек, произведя устрашающий шум, не подвергся никакому наказанию. Тогда Корнелия Блимбер сказала Домби, что обед будет подан через четверть часа, и предложила ему отправиться в классную комнату, к своим «друзьям».
Итак, Домби, почтительно пройдя мимо больших часов, которые по-прежнему горели желанием узнать, как он поживает, чуть-чуть приоткрыл дверь классной, проскользнул в нее, словно заблудившееся дитя, и не без труда закрыл ее за собой. Все его друзья слонялись по комнате, за исключением окаменевшего друга, который оставался недвижимым. Мистер Фидер потягивался в своей серой мантии, словно, не заботясь об убытке, решил вырвать рукава.
– Хей-хо-хо-хо-хаа! – воскликнул мистер Фидер, встряхиваясь, как ломовая лошадь. – Ах, Боже мой, Боже мой! А-а-а!
Поль даже испугался зевка мистера Фидера: зевок был чудовищный, и совершен он был с устрашающей серьезностью. Все мальчики (за исключением Тутса) казались измученными и готовились к обеду – одни перевязывали наново галстуки, чрезвычайно тугие, а другие мыли руки или приглаживали волосы в прихожей с таким видом, будто не ждали от трапезы никакого удовольствия.
Молодой Тутс был уже готов, и так как ему нечего было делать и он располагал временем, которое мог уделить Полю, то он сказал с неуклюжим добродушием:
– Садитесь, Домби.
– Благодарю вас, сэр, – сказал Поль.
Он попытался вскарабкаться на очень высокий подоконник, но соскальзывал с него вниз, и это, по-видимому, подготовило ум Тутса к открытию.
– Вы очень маленький мальчуган, – сказал мистер Тутс.
– Да, сэр, я маленький, – ответил Поль. – Благодарю вас, сэр. – Ибо Тутс поднял и посадил его и вдобавок сделал это ласково.
– Кто ваш портной? – осведомился Тутс, поглядев на него несколько секунд.
– До сих пор мои платья шила женщина, – сказал Поль. – Портниха моей сестры.
– Мой портной – Берджес и К°, – сказал Тутс. – Модный. Но очень дорогой.
У Поля хватило ума покачать головой, как будто он хотел сказать, что заметить это нетрудно; да он и в самом деле так думал.
– Ваш отец здорово богат, не правда ли? – осведомился мистер Тутс.
– Да, сэр, – сказал Поль. – Он – Домби и Сын.
– И кто? – спросил Тутс.
– И Сын, сэр, – ответил Поль.
Мистер Тутс шепотом сделал две-три попытки запечатлеть в памяти название фирмы, но, не совсем преуспев в этом, сказал, что попросит Поля повторить фамилию еще раз завтра утром, ибо это не лишено значения. И в самом деле, он собирался ни больше ни меньше как написать немедленно самому себе частное и конфиденциальное письмо от Домби и Сына.
К тому времени Поля окружили остальные ученики (по-прежнему – за исключением окаменевшего мальчика). Они были вежливы, но бледны и разговаривали тихо; и были так подавлены, что по сравнению с расположением духа этой компании юный Байтерстон был настоящим Миллером, или «Полным собранием шуток». А между тем и над ним, над Байтерстоном, также тяготело сознание обиды.
– Вы спите со мною в одной комнате? – спросил степенный молодой джентльмен в воротничке, подпиравшем мочки его ушей.
