– Ах ты….
Брошенное ведро еще долго гремело по лестнице, а Базиль хохоча бежал за ним, и когда догнал, лихо пнул перед собой. И неизвестно, сколько проклятий еще бы выкрикнул папаша Люсьен, если бы не зашелся в продолжительном кашле.
Впереди показались ближайшие бутики, занимающие бывшие казармы Наполеоновской гвардии. Базиль остановился перед ними, повторяя по себя нескончаемый список Камиллы. Это был нескончаемый поток всяких нелепых просьб, и, конечно, нужно было урезать его. Например, определиться с гигиеническими прокладками. Пожалуй, обойдется. А вот айфон надо купить, иначе она подумает, что он экономит на ней. Странные они женщины.
Повсюду неуклюжая стряпня из бумаги и клея рябила глаза. Прохожие останавливались, бурно обсуждали новость. Бедняга Жульен, прятавшийся на крыше, еще не знал, как дорого его оценили. Даже за поимку версальского маньяка и то сумма вознаграждения была меньше. Интересно, кто спонсирует этот фонд? Уж точно не жандармский департамент. Неужели вот эти самые утончённые и хорошо воспитанные людишки? Базиль сорвал на глазах одного из них листовку с Жульеном и, скомкав, выбросил в сторону. Даже тут – губки бантиком! Фу! А на Канарах тепло, черт возьми! Там вечная весна, и сочные девки в бикини резвятся на досках. Вот только, что скажет на этот счет Камилла? Да, пошла она к черту!
«Когда бывшая жена возвращается, как ни в чем не бывало, поразительное дело, – думал он уже на обратной дороге. – Еще вчера ты рвал и метал, проклинал ее и ненавидел, находя замену в дешевых и глупых шлюшках. А тут она гордо заходит в твой дом и садится напротив, закидывая ногу на ногу и закуривая свою тонкую сигаретку, абсолютно уверенная в том, что разлука пошла только на пользу и ты все еще любишь ее. И о чем бы светлом и благородном ты не думал, какого бы святого мученика из себя не корчил, ты всегда чувствуешь свою неполноценность, и единственное, что можешь сделать, так это напоить ее до беспамятства и трахнуть во все дыры, а потом забыть всю эту мерзость, как страшный сон».
– Как мило, что ты хранишь мой портрет. Я думала, Миньо его давно у тебя выманил, – услышал он первое, когда взмыленный и весь поту вернулся с покупками.
Камилла была после душа. От нее веяло какой-то магической свежестью. Она величественно расположилась в постели, прикрывая наготу одеялом, и смахивала пепел на расстоянии вытянутой руки в форточку. В эту минуту шея у нее была, как у Нефертити, вытянутая, ровная, очень красивая. Видно было, что она пытается соответствовать безукоризненному своему изображению на картине. Сквозь приоткрытые шторы проникало слабое солнце, придавая бывшей жене ореол божественной избранности. Столько лет прошло, а все как будто вчера. Но чего-то точно не хватает. Кс-кс! Пушинка сейчас трется о ноги Базилю, который вынужден выдавить «Китекат» прямо на паркет, лишь бы отвалила.
– Похожа? – выгнулась немного в сторону Камилла.
– Сока не было, но я купил твой любимый абсент, – проигнорировал он ее вопрос. – Надо как-то отметить твое возвращение.
– Возвращение… – повторила она это слова, придавая ему немного многозначительности.
Базиль поглядел на свою бывшую так, чтобы она знала, чем будет сейчас расплачиваться. Плотоядно и зверски, без тени смущения, с каким-то угрожающим рыком. Так смотрят цепные кобели на мышь, случайно попавшую в их миску с похлебкой. Но Камилла даже не повела глазом, выдула облачко дыма и снова попыталась соответствовать величественному образу на картине. Базиль повел плечами, хрустнул позвонками. Кажется, он немного пасовал перед ней, и он невольно отвел взгляд с оригинала на портрет, что висел на стене. Уж кое-как он мог терпеть одну Камиллу, но теперь на него уставились с едкой насмешкой две. Грохот и шум заполнили пространство. Это Базиль вытряхнул покупки на столик, отчего кошка с диким криком пронеслась по комнате. Неужели, он просто тупо наступил ей на хвост?
