«Вот, только бантиков тебе не хватает!» – сосредоточенно копаясь в сумке, думал Антон.
– Так, это на Грибоедова, – сказал, подняв на девушку удивлённый взгляд. – Хотя… можешь слетать на Дворцовую, или на Московский.
– Только не вокзал! – чуть побледнев, дрогнувшим голосом воскликнула она, – а что, здесь совсем близко?
– На канале межгород, в железнодорожных кассах. Это рядом. Правда, там всегда очередь.
– Всё равно лучше на Грибоедова, – сказала девушка.
– Вы… Вы… проводите меня? – она так невинно посмотрела на него из-под смоляных своих бровей, что только и осталось ответить:
– Не вопрос.
– Только… – она смущённо улыбнулась, – у меня нет денег. Совсем.
«Скоро же ты нагружаешь!» – подумал он и уж хотел было съязвить по этому поводу, но, заметив в её глазах неожиданно больно кольнувшую его тревогу, вдруг тихо произнёс: – Ничего, найдём!
– Хорошо бы! – ободрилась она. – Я отдам! Я обязательно отдам. Как только…
– Конечно, отдашь! – прервал её заверения Антон. – Ты лучше скажи: чего это они в тебя так вцепились, эти пехотинцы? Здесь, в серебряных рядах, всякое бывает: иные чуть верхом на иностранцах не ездят. Бывает, клея нюхнут, орут во всё горло, бузят, но, чтобы издеваться, так откровенно!..
– Не знаю, – недоумённо пожала плечами она, – наверное, сумку хотели отнять. А что?
– Сумку? – насмешливо прищурился Тошка, – а ты, вообще, в курсе, что недурна собой? Я бы сказал, до неприличия.
– Спасибо, конечно! – вымученно улыбнулась незнакомка. – Хотя, Ваше «до неприличия», признаюсь, жутковато звучит!
– Ну, да, жутковато, – согласился Антон. – А для щеглов это, может, единственная возможность выпендриться. Да ещё перед такой!
– Перед какой «такой»?
– Я уже говорил… да к тому же одна! Тебе бы с янычаром каким ходить, чтобы два метра ростом и с саблей наголо.
– А я вот, с Вами! – неожиданно задорно улыбнувшись, сказала девушка, – уже не одна!..
– Господи, – покачал головой Тошка, – какие же вы все!..
– Дуры? – поспешила закончить его фразу незнакомка.
Вместо ответа, протянув ей руку, он вежливо представился:
– Антон.
– А я, всё-таки, Марселина, – она мило улыбнулась и вложила в его ладонь свои тонкие, обжигающие холодом, пальчики, – можно просто Марси.
– Красиво! – усмехнулся Тошка, – но отчего же не Диана?
– Она собака на сене, – явно повеселев, отвечала она.
– Зато ей достался Отавио, – улыбался он.
– Она эксплуататор.
– Ух ты! Выходит, ваш папочка ортодоксальный коммунист? – Антон вдруг почувствовал, как стремительно глупеет: «Господи… какой «папочка»? Что я несу?..»
– И мамочка тоже, – тряхнула кудрями девушка. – А вы ещё и прозорливы, – по-детски ехидно добавила она.
– Нисколько!
«А она быстро восстанавливается, – отметил про себя Антон, – уже неплохо!»
– Скажите, а вы талантливый художник? – в глубине черничных глаз Марселины вдруг заплясали озорные девичьи смешинки.
– А вам знакомы не талантливые? – улыбнулся в ответ Тошка.
– А вы всегда отвечаете вопросом на вопрос? – с интересом глянула на него она.
– Нет, – отвечал он, – только когда меня провоцируют.
– Так выходит, я вас провоцировала?
– Выходит.
– И на что же я вас, по-вашему, пыталась спровоцировать?
– Глупо объяснять провокатору цели и методы его же провокации, – весело ответил Антон. – И, давай на «ты», – сам я редкий нахал – всё делаю без спросу.
