Домой! Магдагачи. Рассказы и очерки магдагачинцев - страница 57
– Чьих будешь, пострел? – голос у деда был чуть осипший, простуженный.
– Строганов я, – Серега рассматривал деда во все глаза.
– Строганов, стало быть…, – дед внимательно посмотрел на Сережку, оглядел с макушки до пяток. Помолчал чуток…
– Ёлку красивую выбрал, молодец! Подарок у меня тебе есть.
Дед снял с плеча мешок и, опустив его на землю, раскрыл. Казалось, ну куда уже больше удивляться мальцу, так нет же! На дне белого мешка белого Деда лежали два белоснежных щенка!
– Их зовут Айта и Айхал. Они твои, – дед протянул Сергею по пушистому комочку на каждой ладони, – Ни их самих, ни их щенков нельзя ни кому продавать. Можно только отдать и только очень хорошему человеку. Запомни это, Сергей!
Остолбеневший Сережка даже не заметил, что дед обратился к нему по имени. Дед, меж тем, закинул теперь уже пустой мешок на плечо, повернулся, и, поскрипывая по укатанному снегу своей палкой-посохом, натужно покашливая в кулак, ушел по дороге, не оглядываясь на застывшего в ступоре мальчишку…
Мать, конечно, не поверила ни единому слову. Устроила форменный допрос с пристрастием. Но деревня была не большая, все знают соседей в лицо, как и их собак. Украсть щенков Сережка не мог. Не у кого просто было в деревне украсть таких щенков, собак таких не было. В Деда Мороза взрослые, как оказалось, совершенно не верят! А Сергей то ни слова не соврал! Настоящий Дед Мороз был, нормальный совершенно! Вот только на левой руке пальца не хватало.
Услышав про руки деда, мать вдруг побледнела и, прикрыв рот кончиком фартука, ушла в свой куток за печкой, где долго гремела кастрюлями, кого-то ругала, двигала лавку…, а потом еще долго Сережка слышал ее горькие приглушенные рыдания.
На утро мать собак из дома не выгнала. Напротив, поставила перед новыми членами семьи блюдце и, плеснув в него парного молока с утренней дойки, долго с улыбкой наблюдала, как они пьют…
май, 2017
Александр Калинин
ШТРИХИ ДЕТСТВА и ДРУГИЕ ВОСПОМИНАНИЯ
Воспоминания о моём деде
Часто вспоминаю своего деда, Калинина Ивана Васильевича.
Наверно потому что сам уже дед. Кстати, в детстве и кличку сосед, взрослый мужик, дал мне «дед Калинин». Ходил по улице, глядя себе под ноги. Любил я своего деда за тихий голос, ласковое обращение. Никогда не кричал ни на кого. Я не видел ни разу, что бы он поднял на кого руку. Ласково называл внучек, меня и моих сестер, братьев. Запомнился щуплым, худоватым, но жилистом. Откуда только силы брались. Они жили с бабой рядом в соседнем доме. Держали подсобное хозяйство, как и все наши соседи. Скотина, огород, покос были повседневные заботы.
В детстве любил бегать к ним. У бабы всегда было что-нибудь вкусненькое. Хоть карамелька, хоть ватрушка. А когда были выходные дни от школы, приходил к ним с ночевкой. Мог читать подолгу на кухне книги, прижавшись спиной к горячей печке. Никто не загонял спать. Деды спать рано ложились, натрудившись за день по хозяйству. Я тихо почитывал или слушал радио допоздна по переделанной телефонной трубке, подключенной к радио. Иногда бабушка, видя, что я уже уснул, отключала трубку и включала снова радио на полную громкость, потому, что оно молчало после полуночи. И в шесть утра пик-пик: «Говорит Москва!». Точное время полночь. Играл гимн и баба и дед начинали вставать. Я переворачивался на другой бок и ловил сладкие утренние сны. Что было слаще понежиться в кровати в выходной, выспаться?.. Просыпался, от вкусных запахов. У бабушки все уже на плите скворчало, шипело. А по праздникам уже в печи румянились вкуснейшие ватрушки. Только у нее такие! вкусные, пышные получались. Дед уже куда-нибудь ушел. Даже зимой на охоту. Или за рябчиком или уткой по осени. Он не мог сидеть дома. Как то принес с Горчаков словленного в петлю зайца. Баба выгнала деда в летнюю кухню обдирать и готовить.
Похожие книги
