Только единожды, около двух тысяч лет назад, одному темному магу удалось открыть одни из двух больших врат. Именно тогда в наш мир пришли вампиры, и их покровитель Карон. Донаберы немного опоздали, и эти твари остались в нашем мире.
Теперь же открыть врата удалось Аркагрею. Это произошло чуть больше ста лет назад. Слава Всевышнему, это были одни из малых врат, и проникнуть в Орхейм удалось не очень сильным демонам. Однако их было много, и ужасных дел они натворили кучу. И опять донаберы выступили на защиту мира. Вместе с другими жителями Орхейма они одолели полчища Аркагрея, а самого его заточили в последней башне, оставшейся от темных эльфов – Энкарионе. Уничтожить колдуна не удалось. Очень уж сильным он оказался. Из пяти донаберов остался один. Он был очень слаб. Перед тем как уйти в свой Дом, он сказал, что придет время, и Аркагрей сможет вырваться из своего заточения. Но перед этим в Орхейме появится донабер. А затем Дом просто исчез, а вместе с ним и последний донабер Орхейма.
Вот такая история. Во всяком случае, так я ее слышал от моего деда Пищелюба.
Громобой замолчал. Молчал и я.
* * *
Изумрудно-зеленая долина раскинулась до самого горизонта. Глубокое голубое небо казалось прозрачным, и я то и дело поглядывая на него, ловил себя на мысли, что вот сейчас увижу его дно. Однако, кроме плавающего в нем желтого диска солнца, разглядеть мне больше ничего не удавалось.
Шагавший рядом Громобой был как обычно в отличном настроении. Он что-то напевал себе под нос, и, бросая на меня мимолетные взгляды, улыбался. И тут он вдруг остановился. Песенка его смолкла, и он стал настороженно всматриваться вперед.
– Ты чего? – подошел я к нему.
– Т-с-с-с, – приложил он палец к губам, – Слушай.
Я прислушался, но ничего необычного не услышал. Где-то в траве стрекотал кузнечик, да вдалеке кудахтала какая-то птица.
– Ничего не слышу, – прошептал я.
– Т-с-с-с…
То и дело, поворачивая голову, он слегка шевелил, своими большими, унизанными кольцами, ушами. Лицо его приняло озабоченный вид. Сейчас, по всей видимости, нас ожидали неприятности.
– Там, – указал вперед и чуть влево, гоблин.
Я взглянул в указанном направлении, и в грудь мою тут же забрался неприятный холодок. Там было что-то страшное, ужасное. Я увидел, что небо над самым горизонтом в том месте имеет кроваво красный оттенок, и это зарево приближается к нам.
– Что там?
– Кто-то убегает.
– Убегает?
Громобой кивнул.
– И тот, кто за ним гонится, мне совсем не нравится. Нужно сваливать. Бежим.
И он рванул прочь. Я толком ничего не понял, но, конечно же, последовал за ним.
Громобой не бежал, а просто летел. Никогда бы не подумал, что эта зеленая громила так быстро бегает. Однако и я не лыком шит, так что темп его мне был под силу. Мы неслись по степи, и только ветер свистел в ушах. Меня охватило пьянящее чувство свободы. Казалось, что весь мир распростерся передо мной и ничто не в силах меня остановить. Бежалось легко и непринужденно, каждый шаг не отбирал, а добавлял мне сил, и я с улыбкой обогнал Громобоя. Вскоре за спиной послышалось его сиплое дыхание и стало понятно, что силы гоблина на исходе.
– Эй, Вэл! – воскликнул тот через минуту, другую, – стой, я больше не могу.
Я остановился и обернулся. Гоблин стоял, опершись руками в колени, и тяжело дышал.
– Ну, ты и силен, бегать, – прерывающимся голосом произнес он.
Я улыбнулся, и пожал плечами.
