Донабер - страница 17

– Извини, Гром, извини, больше никаких шуток. Так откуда они?

– Они действительно из Нижнего мира.

– Вот видишь, – радостно воскликнул я, аж подпрыгнув от удовольствия – я был прав.

Зеленый сокрушенно покачал головой, но тут, же и сам улыбнулся.

– Ну, что с тобой поделаешь. Иногда мне кажется, что ты все знаешь лучше меня, а вся эта твоя потеря памяти, лишь выдумка. Не могу только понять, для чего она тебе нужна.

Теперь уже я проявил серьезность. Моя память была для меня животрепещущим вопросом, так как тот туман, что поселился в моей голове, в день моего появления в Орхейме, так и не собирался ее покидать. И это меня весьма беспокоило.

– Не стоит шутить о моей памяти. Надеюсь, что придет время, и я все вспомню.

– Конечно, Вэл, так и будет. Я не хотел тебя обидеть.

Я хлопнул зеленого по плечу.

– Все путем, Гром. Вот доберемся до Тартара, там твоя провидица мне мозги и подправит.

– Обязательно, Вэл, обязательно. Она тетка та еще.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда мы вышли на край обрыва. Складывалось ощущение, как будто какой-то неведомый великан огромным ножом обрезал долину, и образовалась, этакая многометровая ступенька. У ее подножия рос лес, который простирался на несколько километров вперед, пока не упирался в широкую, лениво несущую свои воды, реку. На ее противоположном берегу раскинулась столица.

– Лаурия, – нараспев произнес Громобой.

Я недоуменно посмотрел на него.

– Река. Эльфийское название. Когда-то здесь жили эльфы.

– А сейчас?

– Сейчас это Срединные земли, и кого тут только не встретишь, – он с усмешкой посмотрел на меня, – даже донабера.

– Ага, целого и невредимого.

Гоблин захохотал.

– Ладно, – сквозь смех произнес он, – давай спускаться, а то скоро стемнеет.

Спустились мы по извилистой, но довольно широкой тропе. Окруживший нас лес был совсем редкий, и косые лучи солнца, коснувшегося уже горизонта, свободно проникали среди стволов. Невдалеке заухал филин, за ним еще один, и еще, и еще, и еще. Вскоре весь лес наполнился этим жутковатым, пробирающим до костей уханьем. Налетевший порыв ветра донес обрывок какого-то звука, происхождение которого я определить не смог.

– Не нравиться мне все это, – пробурчал Громобой, доставая из-за заплечных ножен двустороннею секиру.

Мы прибавили шагу. Уже практически стемнело. Ветер, завывая и поскуливая, закружил вокруг нас, пытаясь схватить за одежду, бросая в лицо, то пригоршни пыли, то полусгнившие охапки листьев. Набежавшие в одно мгновенье тучи заволокли небо, и нас окутала тьма. И тут же ее прорезала вспышка молнии. В ее свете я успел заметить, насколько испуганным было лицо Громобоя. Раздавшийся чуть позже раскат грома, оборвал не стихавшее до этого момента уханье, убил ветер, и нас окутала липкая, тошнотворная тишина. И если бы не звук наших шагов, я бы, наверное, сошел с ума.

И тут справа в небе замерцало багровое зарево. Мы замерли, и как завороженные смотрели на него. А оно нарастало, становясь все более насыщенным и ярким.

– Что это? – прошептал я.

– Адское пламя, – так же шепотом ответил Громобой, и тяжело вздохнув, добавил, – они уже рядом.

Все небо затянули огненные всполохи, и стало светло как днем. Мы стояли на опушке. В десятке метров от нас колыхалась Лаурия. Налево и направо протянулась чистая от деревьев полоса реденькой травки.

И тут мы увидели ее. Она бежала окутанная вся каким-то призрачным голубоватым сиянием. Длинные огненно рыжие волосы развевались на ветру, не большая, но четко выделявшаяся под плотно обтягивающей тело шелковой безрукавкой грудь, вздымалась в такт ее шагам. Она неслась подобно ветру, едва касаясь земли своими миниатюрными ножками. Она летела прямо на нас и в ее огромных, слегка раскосых глазах, я отчетливо увидел застывший страх.