– Какой красивый! – восхищались дети.
– Торты от этой фирмы очень вкусны, – отметила Ирина.
– Я всегда беру только в этом магазине, – проговорила Елена.
Разрезали и разложили по тарелкам торт, налили в чайные чашки ароматный чай.
Какое-то время за столом было тихо. Ирина обратилась к Елене и Николаю:
– Рассказывайте, как надумали к нам в гости заехать?
Елена, улыбнувшись, спросила:
– Ира, что бы ты сказала если бы к тебе приехал человек и сказал: «Я пишу книгу и хотела бы написать о тебе и твоей семье». Что бы ты рассказала для этой книги? Вот сейчас у тебя есть такая возможность.
У меня просто мороз по коже, потому что я понимаю какой я трудный вопрос тебе задала. Так одним рассказом твою жизнь за восемь лет не опишешь, – словно извинилась пред хозяйкой дома Елена.
– Вы пришли в удачное время. У нас сегодня вся семья в сборе и, получается, у меня есть группа поддержки, – смеётся Ирина. – Будем пить чай с тортом и разговаривать…
– Даже не знаю с чего начать. Начну с главного.
Очень бы хотелось, чтобы закончилась эта братоубийственная война и истребление русскоязычного населения силами ВСУ. Чтобы и у наших детей были бы детство и юность, мирная жизнь.
Обезумевшие от горя родители оплакивают своих погибших детей, а сколько осталось детей-сирот и инвалидов, безмерно слёз и боли от этой проклятой войны!
Мы всегда жили здесь. И всю войну тоже. Уезжали лишь на два месяца на море, с 21 июля 2014 года: я, двое детей и моя мама, когда в городе ещё было тихо, и все было хорошо. А 22 июля уже полетел самолёт, бомбить наш Первомайск. А вернулись мы 29 сентября.
Мы уехали в Бердянск, в Украину, боялись за маленьких детей, но поняли, что мы там абсолютно никому не нужны, а здесь – родные стены, и как бы там ни было, есть хотя бы свой угол. Мы жили в подвале, но мы жили в своём подвале.
А в Бердянске нас шпыняли. Вспомнились наши походы в магазин, местный супермаркет, да и не только в магазин. Очень трудно было собраться, настроиться и выйти из дома. Это ужасное чувство, словно ты прокажённая. Рассматривают в упор, не скрывая неприятные, с усмешкой, взгляды. Многие указывают пальцем в нашу сторону и кричат:
– Смотрите, беженцы, беженцы идут!
Мы не выдержали давления.
И это ещё они не знали, что мы приехали с этой стороны.
Возможно, нам нужно было быть посмелее и понаглее. Но мы – беженцы, а в чужой монастырь со своим уставом не ходят, как известно.
Мы идём в супермаркет и набираем еды, много пакетов, продукты на десять человек, живущих в доме. Мы брали пакет картошки, пакет крупы….
Наверное, это смотрится непривычно для них. Денег катастрофически не хватало, возможности работать не было, помогать никто не помогал. Нужно было оформить на новорождённого ребёнка пособие.
Решить проблемы не удавалось. Бюрократия жуткая, куда не обратишься. Все сбережения, которые у нас были, мы там проели. Оставался единственный выход – вернуться домой.
Да, там война, и очень страшно за детей. Но это наша Родина, и здесь наши дома. Мы были даже не в Крыму, а рядом, в Бердянске.
Рвались домой всем сердцем и мыслями. Но, когда приехали, это был, конечно, сплошной шок! Мы уезжали из одного города, а приехали в руины!
Почти полностью была разбита девятиэтажка, в ней зияла огромная дыра. Квартал «60 лет» полностью разбит, подъезды попадали, выгоревшие здания возле «Абсолюта», «Технолюкс» полностью выгоревший был. От «Манежа» буквально ничего не осталось.
