12.30. Дом по адресу Чапаева, 4. Рядом недавно построенная кирпичная девятиэтажка и несколько невысоких зданий. Все они очень сильно повреждены: ни одного целого окна, в стенах большие дыры. На асфальте битое стекло, поломанные ветки деревьев, в земле отчётливо видны воронки – достаточно крупные, зияют близко друг к другу. Из подъездов выбираются на солнце шокированные местные жители. Они до сих пор не могут прийти в себя и представить, что теперь так выглядит их родной двор. Несколько дней они просидели в подвалах без еды и воды. Мужчины раздражённо курят. Женщины, прижимая детей к себе, плачут. Некоторые очень сильно, навзрыд. Замечаю одну из них – местная жительница в лёгкой одежде с накинутым на плечи розовым халатом. Её лицо искажено болью – иначе про жуткую гримасу скорби и не скажешь. Обращаю на неё внимание оператора: «братаныч, это план дня». Очень циничная, конечно, фраза, но такая у нас работа – только тогда зритель увидит весь неприглядный ужас войны. Вот ещё один кадр: на руках спасатели выносят из дома женщину в инвалидной коляске. Невозможно представить, как она провела последние несколько дней, настолько сложно ей было.
12.45. По-хорошему видео эвакуации уже давно надо было отправить в редакцию и самим выставляться на точку для прямого включения. «Дань, когда перегонитесь8?» – явно нервничая, спрашивает у меня продюсер. «Прости, не успеем», – виновато отвечаю я. Ребята ещё только едут к нам. Звоню водителю: «Юра, поезжай по спецпротоколу». Тот коротко отвечает: «есть». Что такое езда по спецпротоколу? Такой термин мы придумали и ввели в оборот нашей съёмочной группы, кто-то это ещё называется «режим ополченочка». Ох, подобное возможно только в Донецке. В самом начале боевых действий ополченцы ездили на передовую на машинах с включённой «аварийкой». Кто-то решил, а остальные поддержали то, что мигающие оранжевые лампочки дают право игнорировать все возможные правила дорожного движения: проезд на красный свет, через двойную сплошную и т. п. Так бойцы ездили не для собственного развлечения – торопились на передовую. С нормализацией обстановки в городе, когда на улице в обычном режиме снова стали трудиться сотрудники ГАИ, всех нарушителей начали задерживать. И желающих так быстро ехать поубавилось. Но мы в надежде, что в случае встречи с автоинспекторами те войдут в положение журналистов, в крайних случаях позволяем себе такое: Юра смотрит только вперёд и налево, на перекрёстках за обзор с правой стороны отвечает Стас, который сидит на месте штурмана. Он же включает «аварийку» – и дончане по старой памяти стараются избегать встречи с несущейся на бешеной скорости машиной.
12.55. Ребята успевают в последний момент. Заведенная тяжёлая техника гремит, практически все люди, которых надо эвакуировать, уже в кабине. Я подхожу к механикам: «братцы, поезжайте чуть попозже, у нас через пять минут эфир». «Мы бы рады», – отвечают спасатели, «но как команда будет – сразу газу». «Дань, когда мы вас увидим в аппаратной?» – уже сильно переживая, спрашивает меня продюсер. «Вот уже запустили „Дежеро“, выходим на мощность», – отвечаю. Думаю, если сейчас прям перед выпуском техника уедет, и мы останемся в пустом дворе – это будет полный провал. Главное, чтобы ещё наша техника не подвела! К счастью, перегоняющее устройство отрабатывает на сто процентов. Казалось бы, в Донецке и так зачастую непросто отправить видео – всё таки зона боевых действий. Так ещё и мы достаточно далеко от центра.
