«Нам нужно проверить связь, – сказал он, обращаясь к немногочисленной группе, которая уже проснулась. – В самолете должно быть хоть что-то». Он обратился к Дмитрию. «Дмитрий, можете взглянуть на радиостанцию? Может, есть шанс?»
Дмитрий, несмотря на свою немногословность, сразу приступил к делу. Он был инженером-строителем, и его практические знания теперь были бесценны. В течение часа он копался в искореженной приборной панели, его лицо было сосредоточено. Остальные, кто мог, помогали разбирать завалы, надеясь найти хоть что-то полезное. Каждый предмет, напоминавший о прежней жизни, вызывал волну горя и ностальгии. Вот детский рисунок, выцветший и помятый, найденный между сиденьями. Вот обломок очков, которые, возможно, принадлежали пожилому человеку, что сидел неподалеку. Каждый такой артефакт был как удар по сердцу, напоминание о том, что было и что безвозвратно ушло.
Мария нашла аптечку, почти целую, что вызвало тихий вздох облегчения. Ее присутствие и навыки давали хрупкую надежду. Елена, пожилая учительница, молча собирала уцелевшие книги и журналы, словно пытаясь спасти хоть крохи человеческой культуры. Ее вера в добро и человечность столкнулась с жестокостью нового мира, но она не сдавалась.
В это время Виктор, бывший бизнесмен, с характерной для него прагматичностью, осматривал грузовой отсек. Его глаза, привыкшие к цифрам и сделкам, теперь оценивали потенциальную ценность каждого уцелевшего предмета, пусть даже деньги и связи в этом новом мире ничего не значили. Он был сосредоточен на выживании, и его методы были безжалостны. Он был потенциальным лидером или антагонистом, и Артем чувствовал нарастающее напряжение между ними.
«Ничего, – наконец глухо произнес Дмитрий, выпрямляясь из-за приборной панели. – Все мертво. Короткое замыкание, скорее всего. И антенна… ее просто нет».
Его слова повисли в воздухе, тяжелые, как свинец. Радио молчало. Это было не просто подтверждение, это было окончательное осознание полного одиночества. Никто не придет. Никто не знает, что они здесь. Они были последними.
Саша, подросток, который до этого момента держался относительно бодро, отвернулся, его плечи задрожали. Для него, как и для многих, этот конец связи означал конец последней иллюзии. Он был символом будущего, но ему было сложно принять потерю всего, что он знал.
«Значит, мы в изоляции», – голос Виктора прозвучал почти с удовлетворением, словно он ожидал этого.
«Значит, мы полагаемся только на себя», – поправил его Артем, его взгляд был прямым и жестким. Он чувствовал, как отчаяние подкатывает к горлу, но подавил его. Он был лидером поневоле, и не мог позволить себе сдаться. «Пока мы в безопасности здесь. Нам нужно искать воду. И еду. Мы не можем сидеть вечно».
Он посмотрел на горизонт, где небо все еще оставалось серым, но обещало солнечный день. Мир был разрушен, занесен грязью, и вся человеческая цивилизация, казалось, была смыта водой. Но они выжили. И это было все, что имело значение. Воспоминания о прошлом – о невесте, о привычной жизни – давили на него, но он понимал, что сейчас нужно думать о настоящем. И о том, как выжить.
Глава 7: Новые угрозы
Дни сливались в серую, вязкую полосу. Первый лагерь, устроенный в хвостовой части самолета, становился все более тесным и давящим. Запах сырости и безысходности пропитывал воздух. Еда, найденная в пайках, быстро заканчивалась, и каждый понимал: без новых источников пропитания они обречены. Артем, несмотря на свою внутреннюю борьбу между личным поиском невесты и коллективной ответственностью, взял на себя бремя организации. Он был прагматичен, но старался сохранить эмпатию.
