— Ц-ц-ц! — различила я в общем шелесте лап, щупалец и других органов. Успела вздернуть голову и даже отскочить, не поскользнувшись на очередной луже жижи. На меня напирал крылатый спруто-таракан. Отличался он умом и сообразительностью, потому что близко не подходил. Точнее, подходил и тут же отлетал в сторону, прежде чем подавитель смог бы повлиять на тварь.
— Ах ты ж зараза! — я тоже не осталась в стороне, воткнула свой меч в ближайшую груду слизкости и развела руками, показывая, что готова к схватке. — Ну, нападай! Сейчас я тебе пропишу!
Нет, но вы понимаете, это уже наглость — крылья иметь. У меня, значит, запасной батареи нет для импульсника, а у тараканов крылья были. Где справедливость? Космос всемогущий, за что ты так со мной? Я пила, курила и сквернословила, но это уже лет сто как не считалось смертным грехом! Я проверяла!
Расстроенная я стала еще более агрессивной. Недаром людей пару десятков лет после освоения космоса вообще сторонились: мы мягкотелые, но кусачие! В крылатого таракана полетела голова его сородича, а следом за ней прыгнула и я. Если таракан не идет к подавителю, то подавитель сядет на голову таракана.
9. kyu
«...Контрольная точка 10.06.4571. Готовность РБ Космического флота, модификация «Ястреб» — 32%%. Запись сообщения...»
— Журнал смотрителя. Задачу «использование низкочастотного подавителя для добычи белковых соединений и последующей расконсервации сектора 1-3» считаю выполненной. Более детальный отчет предоставлю после исследования добытых белковых соединений. В процессе исследований была получена травма. Согласно пункту 14.8.10 рабочего договора смотритель имеет право первоочередно уделять внимание здоровью и безопасности, а не нуждам разведывательной базы.
Я глубоко выдохнула и, прихрамывая, поползла обратно к двери. Летающая зараза исчезла, но ей досталось от меня не меньше, чем мне от нее. Достойный противник! Не настолько, чтобы посчитать спруто-таракана разумным, но данная особь умела за себя постоять. Мутация какая-то?
Из полумрака на меня пошевелили усами, но я оскалилась и в голос рыкнула. Зачем, сама не знала, наверное, чтобы нагнать страху на противника. Вот только спруто-тараканы не испугались бы моего лица определенно и выкрики им аппетита бы не испортили. А вот на дерганое движение в их сторону мелкая шушера прыснула в темноту, на безопасное расстояние.
Я немного возгордилась, все же не пропала даром наука инструкторов. Вон, меня даже инопланетные насекомые боялись! Достиженьице такое себе…
— Ц-ц-ц! — донеслось издали, прорываясь через другие шуршания.
Я рефлекторно заняла боевую стойку, даже ушибленное бедро и ноющее колено перестали волновать. Но зрителей не оказалось, точнее, все они резво перебрались из фанзоны куда подальше. Один на один со мной сходиться не спешили.
«Порхай как пчела и жаль как бабочка», — говорил нам инструктор по ближнему бою. И никто не смел его исправлять.
Во-первых, потому что инструктор был ворганом, а значит, имел три пары тонких, но жутко сильных рук и мог скрутить из зарвавшегося курсанта красивый бантик. Причем несчастный в форме пятой буквы ворганского алфавита «зю» оставался живым и даже в сознании. Только ему один был путь — прямо в лазарет.
А в учебной больничке мы пытались бывать как можно реже. Экономии ради туда набирали кого под руку попало. Лишь бы корочка была. Иные так называемые медики людей только в сериалах и видали. Так что можно было нарваться на удивленное «а что это у вас льется такое, а почему оно красное?». Байка о том, как один такой умелец вывернул курсанту колени задом наперед, потому что «не верю я в такую глупость, у кого ж вообще коленные чашечки спереди?!», до сих пор бродила среди курсантов и заставляла держаться от лазарета на расстоянии выстрела импульсника.
